Лента новостей

«В нашем доме не было главного – любви». Часть 3. История казахстанки, пережившей не только насилие

«В нашем доме не было главного – любви». Часть 3. История казахстанки, пережившей не только насилие
07.09.2021 19:35 6364

История 24-летней Зульфии (имя изменено) – готовая основа для сценария драматического фильма. С самого рождения ей пришлось проходить сквозь несчастья, которых могло не быть, если бы не укоренившиеся в обществе предрассудки и терпимость к насилию, так повлиявшие на ее судьбу. Мы публикуем рассказ Зульфии в нескольких частях. В них и страдания, и принятие одиночества, и бесконечная борьба. Зульфия не сдаётся. И верит, что все наладится.

Часть 1. Нежеланная

Часть 2. «Все, я ушел»

Часть 3. Разведенная женщина

Я начала мыть полы в общаге. У нас там было дежурство. В понедельник мою я, во вторник - другая комната, ее хозяева платили мне. Я получала за работу 500 тенге — этого хватало на хлеб и молоко. Так мы выживали.

Общество предвзято относится к разведенным женщинам. В восточной стране женщина без мужчины считается ущербной. Люди видят разведённых, как испорченных, и это ярлык, приговор - я боялась развода еще и по этой причине. Не от хорошей жизни женщины остаются без мужа. После развода тебя никто не поддержит: ни закон, ни государство. Мужчина просто уходит, а женщина остается с детьми одна.

Гнев и народное осуждение можно услышать, только если женщина бросит детей, а если мужчина оставляет и не несет никакую ответственность, люди воспринимают это как норму - дружат с такими людьми, приглашают в гости, пожимают им руку... Вот в чем наше лицемерие.

Раньше для меня было важно, как и для всех женщин, что скажут люди - «уят болады», как все будут реагировать на наших детей, как будут вести себя с ними. Я по себе знаю, таких всегда сторонятся, смотрят не так, обсуждают за спиной. Мне всегда приходилось покупать любовь от людей, доказывать, что я человек, что я существую, я вымаливала внимание, и это плохо.

У меня было много советчиков – терпи. Я постоянно думала о детях, ведь когда рядом нет отца, каждый второй может их обидеть, рисков много, сложно справляться одной. Бывает даже, что ты чувствуешь недоверие со стороны подруг, - боятся за мужей. Это больше всего ранит и убивает. Ты себя чувствуешь другой, как будто у тебя есть какой-то недостаток. Я к этому уже привыкла. Сторонюсь людей, которые мне неприятны, которые могут мне хоть какую-то боль принести. Моим детям нужна я, чтобы дети были счастливыми, им нужна мама и любовь.

Я до сих пор мысленно говорю отцу моих детей «спасибо». Если бы он не ушел тогда, я бы сама не решилась разводиться и терпела бы его побои и унижения до сих пор. Я благодарю мужа за то, что он спас меня от себя.

Так устроено влияние стереотипов, что я думала, что с папой ребёнку будет хорошо. Но не подумала, что быть с папой - это не обязательно жить с ним. Сейчас я понимаю, что в любом случае он останется отцом. Дети могут видеться с ним, когда захотят, проводить вместе время, но не обязательно жить с ним, да и пожить они могут, в принципе. Другое дело, что отец этого не хочет. Он выбросил из памяти собственных детей, как ненужную вещь. Аллах ему судья.

Болезнь сына и мучает меня, и вдохновляет. Я не могу опускать руки, просто не имею на это права. Я страдала душевно, и пожирала себя, мне не хотелось смотреть в зеркало, мне совсем ничего не хотелось. Но рак — это второй шанс, это знак, сигнал от Всевышнего, он говорит: либо ты поменяешь свою жизнь, либо жизнь сама тебя поменяет. Через боль.

Воспитывать особенного ребёнка - это уже есть особенность. Не каждый выдержит. Я часто думала, к чему меня готовит Всевышний, всегда стоял вопрос: к чему? Потом стала изучать психологию, начала выполнять разные техники, прорабатывать свои эмоции. Много времени и сил потребовалось на это, бывало, что я плакала от боли и страданий.

Я всегда стеснялась просить помощи. С детства зарабатывала для себя и никогда не просила у бабушки деньги. Я умела шить, делать причёски. Ко мне часто обращались девочки, приходили, бывают какие-то мероприятия, праздники, выпускной бал я им причёски делала. В Узбекистане люди не покупают одежду, они её шьют. У меня всегда были свои деньги. Просить мне всегда тяжело, неудобно, я даже слова подобрать не могу. Если человек здоров, он будет работать, сможет себя обеспечить. Даже после заболевания сына я думала: никто мне ничем не обязан, никто не виноват, что он заболел, никто не обязан мне помогать.

Если честно я даже не знала, что в тяжелых случаях можно было обращаться за помощью в акимат. Но когда уже было совсем плохо, я решилась на этот шаг, потому что, моим детям нечего было есть. Очень тяжело видеть, как дети голодают, а ты беспомощна. Горько и больно осознавать, что ты не можешь дать им то, в чём они нуждаются. Внутри всё горит, когда ты уводишь плачущего ребенка из магазина. Эту боль невозможно передать никакими словами.

Когда у тебя особенный ребёнок, каждый час ему нужно давать лекарства. Меня беременную никто не хотел брать на работу. Я очень люблю бабушку и дедушку, и не в обиде ни на кого, ни на тётю, которая в сложный период мне не помогла, ни на людей, ни на мир. Бывает, люди обижаются на Всевышнего, и спрашивают: для чего ты дал мне такое испытание? Я же всегда благодарю, за то, что жива, что живы мои дети, что сейчас у меня всё хорошо, пусть и на один день. Больше всего я мечтала в больнице, выйти прожить хоть полдня вместе со всеми детьми счастливой жизнью. Так душила меня эта больница, я так скучала по детям, представляла: вот бы сейчас оказаться хоть на мансарде, на которой я не хотела жить, но со всеми детьми и пусть голодными, но рядом. Я эти моменты не променяла бы ни на что.

В 2019 году я узнала, что есть чат мамочек детей с инвалидностью. Это было время, когда погибли сестры Ситер. Акимат стал проводить разные мероприятия для матерей, которые нуждаются, была организована спонсорская помощь. На одном из мероприятий я познакомилась с председателем благотворительного фонда, она очень поддержала меня. Тогда проводили осмотры жилищных условий, я уже не могла оплачивать за комнату. Сын как раз заболел, простудился. Когда он болеет чем-то, его необходимо сразу лечить, потому что это может дать осложнение. Нас забрали в кризисный центр, мы побыли там два месяца, затем переехали в арендное жильё.  

Сейчас я работаю в фонде. Мы проводим разные мероприятия для детей, принимаем особенных детей. Эта работа очень помогла мне выбраться из тяжелой депрессии.

После смерти мамы я всегда думала о том, что сделал с ней мой отец, он просто обманул ее и исчез, она была наивной аульской девочкой. После моего рождения мама пила. Но я никогда не обижалась на папу, хотя не знаю, кто он. Я всегда любила его, даже мысленно разговаривала с ним.

Сейчас анализирую, мои отношения с мужчиной чем-то похожи на историю мамы. Мне не нужно было, чтобы отец был рядом. Для меня было важно, чтобы он хотя бы был. Я его не знаю. Я хочу, чтобы он жил, если он жив, чтобы у него всё было хорошо. А если его нет, то я хочу, чтоб он был в раю. У меня не было такого, чтоб обижаться на папу и говорить, что-то плохое. Я сейчас учусь доверять людям.

У меня много страхов из-за болезни старшего сына. Раньше я говорила, что если выйду замуж, и если муж будет плохой, я разведусь, но рожу всех детей от него, чтобы у них был один и тот же отец. Сейчас я смеюсь над своими словами, я же знаю свою позицию. То время и сейчас - как же жизнь меняет людей!

Сейчас я считаю, что женщине, чтобы она ощущала себя таковой, необходим мужчина - так задумано природой. Просто после работы хочется с кем-то поговорить, выпить чашку кофе, обсудить общие планы, чтобы рядом был родной человек.

Нур-Султан для меня стал городом надежды, оплотом свободы. Я очень люблю этот город. Я всегда говорю: «Я не перееду никогда никуда: ни в другой город, ни в другую страну». Этот город хотя и холодный, но для меня он тёплый, любимый, свой.

За весь период после развода самым светлым событием стало рождение дочери. Конечно, справляться с тремя детьми очень непросто. Но все второстепенное в сравнении с тем, что приходится бороться за здоровье детей. Мой младший сын не разговаривает, и это тоже гнетет меня и сильно тревожит. Ему слишком многое пришлось пережить, даже когда он еще не родился. Стрессы никогда не проходят даром.

Мой старший ребёнок сейчас на химии мы до сих пор боремся с раком. Там нет гарантий, как всё сложится. Но всё зависит от желания человека, хочет ли он жить, хочет ли остаться. Мой сын жить хочет, и это для меня самое главное.


Поделитесь:
Telegram
Подпишитесь на наш Telegram-канал и узнавайте новости первыми!