Великий сын народа

Великий сын народа

Прошло пятьдесят лет с тех пор, как умолкли последние ноты безутешной песни печали — жизненной подруги поэта, как возник скромный могильный курган на маленьком холмике, еле возвышавшемся над унылой безлюдной равниной Жидебай.

А десять лет спустя, в пору своей ранней юности, я был свидетелем одной несостоятельной затеи, устроенной под названием вечера воспоминаний о поэте. Это было в зиму 1914 года в городе Семипалатинске, в здании Общественного собрания, куда группа казахских услужливых чиновников пригласила на вечер памяти Абая военного губернатора Семипалатинской области Тройницкого и старика баксы (шамана) Берикбая, чтобы последний развлек народ.

Сам факт антиестественного соседства в этот вечер, первый вечер воспоминаний об Абае, царского генерала — носителя темных сил самодержавия — и воплощения обветшалого азиатского мракобесия — колдуна — с именем поэта-просветителя, борца за свет и правду было глубоко обидным, не менее сумрачным, печальным фактом, чем те, что ранили сердце поэта при его жизни.

А дальше на наших глазах проходят юбилеи, общественность отмечает исторические даты — двадцатилетие, тридцатилетие, сорокалетие и ныне — пятидесятилетие памяти поэта... Это признаки все более усиливающегося, все более расширяющегося признания, любви и почитания Абая, ставшего гордостью и славой своего родного народа.

Ныне перед славной памятью Абая по-родному, сердечно и почтительно склоняют свои головы все народы нашей страны. И не только чествуют, а как самые правомочные наследники всех выдающихся духовных богатств, созданных человечеством, изучают его жизнь и творчество, его необычайную судьбу, его борьбу с хозяевами темной, жестокой жизни.

Так вместе с Великим Октябрем пришло раскрепощение духовных ценностей, освобождение и очищение их от злобных бедственных оков общественной жизни, от скверны степного суеверия, мракобесия, этого порождения невежественных поколений степных феодалов.

И ныне, чествуя пятидесятилетие со дня смерти поэта, мы, деятели и представители культуры казахской социалистической нации, можем поведать о многих художественных, научных и общегосударственных явлениях, фактах и мероприятиях по увековечению памяти Абая.

Создано много стихов и песен, написаны пьесы, либретто, романы писателями, поэтами, акынами Казахстана на тему о жизни, творчестве, об эпохе Абая. Театрами Казахстана осуществлены драматические, музыкальные и оперные постановки об Абае. Трудами целого коллектива советских композиторов Казахстана создано множество песен на тексты Абая, написаны сюиты, симфонические поэмы и, наконец, полноценная опера об Абае. Много лет упорно трудятся художники, скульпторы, творчески воссоздавая образ Абая в изобразительном искусстве, немало трудились и деятели кино по увековечению его памяти.

Огромную пропагандистскую, популяризаторскую и, наконец, серьезную исследовательскую работу ведут целые группы молодых и зрелых ученых Казахстана по глубокому изучению на основе марксистско-ленинской методологии наследия, традиций, жизненных обстоятельств Абая. Имя его присваивают колхозам, районам, школам, вузам и театрам. А стихи поэта, как никогда, стали столь близкими, родными, волнующе дорогими, что их заучивают, читают, запоминают все от мала до велика.

Но еще ближе, роднее и милее стали советскому народу песни Абая. Нет уголков в республике, где бы не были известны они. Ни один композитор прошлого и настоящего в Казахстане не был так популярен, распространен в массах, как Абай.

Законно и уместно поставить вопрос о том, чем же заслужил, снискал Абай всенародную любовь в наше время?

Безусловно, объяснений, ответов на этот вопрос может быть несколько. Но прежде всех иных логических или научных определений я считаю уместным применить к Абаю одну народную пословицу великого китайского народа. Она гласит: "Мудрая пчела не пьет из увядшего цветка". Абай, как вдохновенный и честный поэт, питался в своем творчестве не из источников гнили и тлена, а вбирал все памятные впечатления и волнения, думы и мечтания из источника бессмертия, из жизни ради жизни.

Отвечая на поставленный важнейший вопрос об основе величия и бессмертия Абая, мы полагаем, что два незыблемых и могучих свойства в искусстве Абая выделяются из числа всех иных качеств — это народность и жизненность, иначе — народность и реализм его искусства. Остановимся на анализе этих двух проблем в наследии великого поэта.

Итак, в чем особые свойства народности Абая? В том, что всей суммой своих идейных исканий, своей творческой деятельности он оказался в главном русле прогрессивного поступательного развития истории своего народа. И в этом качестве он был неисчерпаемо богат и разнообразен.

Безусловно, ошибались те исследователи творчества Абая, которые односторонне, элементарно и абсолютно внешне определяли степень его народности. Они искали ответа на вопрос: писал ли Абай о борьбе народных масс против своих угнетателей, о ханско-феодальном деспотизме, об отрицании кочевого быта, пропагандировал ли оседлость, земледелие, призывал ли народные массы к борьбе с царизмом, к приобщению передовых элементов своего народа к русскому рабочему движению и т.д.

Нет, не в таком виде выступает народность поэта. Абай народен в выявлении дремлющих духовных возможностей своего народа. В этом смысле к Абаю, как и другим подобным ему великим сынам братских народов Советского Союза, как, например, Шевченко, Чавчавадзе, Абовяну, Ахундову, Тукаю, весьма убедительно подходит характерное определение Белинского в отношении значения Пушкина. Он писал: "Пушкин принадлежит к числу тех творческих гениев, тех великих исторических натур, которые, работая для настоящего, приготовляют будущее и по тому самому уже не могут принадлежать только одному прошедшему". Мы не можем правильно определить народность Абая также исканием, скажем, фольклорных корней, тематических связей отдельных выдающихся его произведений с образцами народного творчества. Безусловно, обращение к фольклору и верное осмысление его является одним из доказательств народности поэта. Но разве верно было бы определять народность Пушкина лишь по сказкам "О царе Салтане" и "Руслан и Людмила"?! Было бы глубоко ошибочно, антинаучно видеть народность Шота Руставели лишь в использовании им мотивов восточной народной сказки. Народность Низами и Навои в их поэмах о "Лейли и Меджнуне" также выражается не только в обращении их к мотивам арабской народной легенды.

Высшим критерием народности любого художника является влияние его произведений на развитие национального духовного богатства. Значит, все зависит от того, насколько он двинул вперед духовную культуру своего народа, насколько обогатил ее. И все гении наших народов, в том числе и Абай, использовали народные достояния, обязательно обогащая, развивая и творчески совершенствуя их. Обогащали, наполняя народные источники, мотивы, языковые красоты новым, неведомым народной памяти передовым идейным содержанием. Только таким путем они достигали наиболее высокой степени художественного воплощения передовых идей и чаяний своей эпохи. И в этом смысле дистанция от первоначального народного мотива, народного источника до вдохновенного поэтического воплощения его в произведении великого классика может оказаться приблизительно такой же, как от простой глинобитной землянки до Дворца культуры или, применительно к истории русской культуры прошлого, — от крестьянской избы до творений Растрелли, от сказки до "Евгения Онегина", от русской народной песни до оперы или симфонии Чайковского.

Такую именно дистанцию между устной народной поэзией, несомненно обильно питавшей корни творчества Абая, и его совершенными, высокопоэтическими культурными творениями наблюдаем мы при сопоставлении. Однако народно и то, что составляло первоисточник, и то, что в полноценном, преображенном и развитом виде представлено в наследии поэта. Творчество Абая обогатило историю народа и вместе с тем и общечеловеческую культуру необычайными свежими и новыми ценностями. А эти ценности народ хранит потому, что в них воплощено высшее достижение народного духовного богатства, в них показатели, способствующие дальнейшему широкому расцвету передовой культуры народа.

Каждый факт, каждый мотив, каждую малейшую частицу живого явления народной жизни, народной культуры Абай сумел воплотить в искусство, в подлинную поэзию. Своей творческой практикой он подтверждает мысль Г. Флобера о том, что "...нет атома материи, который не содержал бы поэзии".

Велика была сила убедительности, жизненной и высокой поэтичности, с которой он вторгался в неприглядную действительность своей эпохи, стремился разрушить ее косные устои, осудить все и всяческие противоречия и препятствия, находящиеся на пути поступательного прогрессивного развития своего народа.

Потому он так беспощадно бичует во многих своих стихах угнетателей народа с точки зрения эксплуатируемых масс. Он использует при этом народные, устно-поэтические остроты, изречения, поговорки, богатые метафоры, приемы и средства народного юмора. Во множестве своих ставших широко популярными среди народа стихов он заступается за аульного бедняка, батрака ("Ноябрь — преддверье зимы", "Тот, кто заблудился", "О бедная моя страна"), за казахскую женщину ("Красотка-девушка"), за мирный созидательный труд простых людей ("Лето", "Осень", "Вот и старость"), за молодое поколение ("В интернате за годом год"), извращаемое дикими правилами невежественных отцов. Стихов, "кара соз" (назиданий) Абая на перечисленные темы имеем мы огромное количество, и создавались они на всем протяжении его активной творческой деятельности. Создавая их на языке народа, Абай обогащает, развивает этот язык для более острого, глубокого, точного и тонкого выражения народных дум и чаяний. В этом смысле во многих своих творениях он выразил то, что еще не было и не могло быть высказано, ввиду исторической новизны и значительности, народными певцами, но что смутно бродило в глубине, в сознании народных масс.

Давая сознательное выражение стихийным, неосознанным еще стремлениям народа, пользуясь для этого всем тем, что сам он, Абай, приобрел, стремясь к вершине тогдашней русской образованности, поэт создает ценности общекультурного, общенародного значения, ценности общенациональные .

Отраженные в его творчестве эстетические принципы Белинского, Чернышевского, его бессмертные лирические творения о природе ("Весна", "Зима", "На воде, как челнок, луна"), любви ("Обращение джигита", "Ответ девушки", "И краснеть и бледнеть"), поэзии ("Поэт"), о музыке ("Грубый крик"), его огромная, высокого исторического назначения для его эпохи просветительская деятельность как переводчика Крылова, Пушкина, Лермонтова и др., его же поэмы о значении и величии нравственной личности — "Восьмистишья", "Масгут", "Искандер" — представляют особую ценность.

В них Абай не говорит непосредственно о народной доле, о средствах спасения народа от гнета, но тем не менее и эта часть наследия Абая глубоко народна.

Эти творения Абая, включающие в себя существенные элементы передовой поэтической культуры человечества, выводят казахскую литературу из вековой изоляции, поднимают казахскую культуру на новую, высшую историческую ступень. Они народны потому, что возвращают заимствованные у народа ценности возросшими, обогащенными тем, что необходимо народу, что будет им усвоено в ближайшем будущем и без чего немыслимо улучшение его исторических судеб. Абай народен тем, что стал духовным оком своего народа и видел далеко вдаль, мысля и чувствуя за народ, указывая ему на его будущее.

Потому в творчестве Абая отразилось, как в историческом фокусе, все главное, общенародное, волнующее передовые умы народа. Никто до Октябрьской революции в истории казахского народа так напряженно, многосторонне и ответственно не мыслил о судьбе труженика, "о кровавых ранах общества", о его будущем, как Абай. Он и стал, пользуясь выражением Белинского, тем талантом, который должен быть органом "...сокровенной думы всего общества, его, быть может, еще неясного самому ему стремления. Другими словами: поэт должен выражать не частное и случайное, но общее и необходимое, которое дает колорит и смысл всей его эпохе".

Вот такие и подобные им существенные черты и свойства наследия Абая выражают и качество народности его в целом. Не противоположно ли подобное определение народности Абая понятию классовости природы его наследия? Нет, наоборот, указанная нами народность творчества Абая в условиях классового общества не исключает причастности его наследия к передовой народно-демократической культуре, стало быть — к культуре трудовых народных масс, трудового крестьянства, которому принадлежит будущее. Поэтому народность Абая мы понимаем в диалектическом единстве с понятием классовости всей природы его наследия.

Второй вопрос, который также весьма актуален, — это вопрос о реализме Абая. При этом круг тем стихов поэта о волостных управителях ("Кулембаю", "Управитель начальству рад", "Кожекбаю"), о баях-хищниках ("Как без труда в руках народ держать", "Ноябрь"), о родовых старейшинах — воротилах степной борьбы ("Хоть мы уже старцы"), о муллах ("Глядит, но что же видит он!"), о невежественных, но упорных хранителях древних диких обычаев, отцах семейств ("О бедная моя страна"), о продажных чиновниках-взяточниках, сутяжниках, лодырях, дармоедах ("Тот, кто заблудился") и т.д. — свидетельствует о самом широком охвате сложнейших явлений степной жизни с критическим, ярким раскрытием глубоких корней социальной действительности прошлого.

В казахскую литературу приходит принципиально новое качество в приемах изображения самой этой действительности. Мы знаем, что реализм присущ и творчеству Махамбета — активного борца против ханского угнетения народных масс, однако реализм Абая выступает иной, качественной основой подлинного и высокого искусства.

В творчестве Абая убедительно, ярко раскрывается типическое в жизни, что составляет характерный признак его реализма. Поразительна обличительная сила его творений, правдиво и смело, резко и гневно раскрывающих все недуги и пороки описываемой им действительности, главным образом, окружающей его общественной жизни. Читая стихи Абая, остро бичующие гнилые устои быта, общественное зло, невежество, косность, вспоминаешь JI.H. Толстого, который охарактеризован В.И. Лениным, как "...горячий протестант, страстный обличитель, великий критик".

Широкое и конкретное, многостороннее и критическое изображение общественной жизни казахов второй половины XIX века было возможно только средствами критического реализма. Реализм Абая был именно таковым. Историческими предпосылками критического реализма на казахской почве явились: развитие капиталистических отношений в Казахстане, рост производительных сил в городах, промышленных очагах, усиливающаяся связь капиталистического города с аулом и деревней и в связи со всеми этими явлениями — усиление классового расслоения и классового антагонизма. Абай писал, по преимуществу, стихами, но картины современной казахской действительности даны в его творениях в широком социально-экономическом разрезе так полно, так всеобъемлюще разносторонне, что получается самое ясное отражение эпохи. Его стихи, поэмы, назидания (кара соз) смело можно назвать энциклопедией жизни современного ему общества во всех его слоях, возрастах, состояниях.

Читая Абая, можно составить ясное, разностороннее и точное представление о социально-экономическом, правовом, семейном и общественном, а также культурно-историческом, моральном состоянии казахского общества.

Искусство Абая, будучи глубоко реалистическим, отличалось и передовой идейностью в плане того же самого критического реализма. Достигнуть таких высот мысли и мастерства Абай смог только благодаря усвоению передовых народно-демократических традиций русской классической литературы.

Неизмеримо огромную роль в развитии эстетических воззрений Абая играли Пушкин, Лермонтов. В процессе своей творческой эволюции Абай глубоко воспринял также эстетические заветы Белинского и Чернышевского о назначении и долге поэта выражать сокровенные думы и чаяния трудовых народных масс. Один лишь семнадцатый тезис Чернышевского о том, что произведения искусства должны объяснять жизнь и выносить приговор над действительностью, определил многое в мировоззрении казахского классика.

Мы имеем очень и очень много явных и глубинных связей в эстетике, в мироощущении и мировоззрении Абая со взглядами Белинского, Герцена, Чернышевского и Добролюбова. Эти связи составляют огромный и благодарный объект для сосредоточенного научного анализа. И мы вспоминаем о них с особенной благодарностью к памяти Абая еще и потому, что он сумел обратиться к наследию великих мыслителей с таким безграничным доверием и преданной любовью, какие в тот суровый век отчуждения, косности, фанатизма являлись редчайшим и ценнейшим качеством. Последовательное, бесповоротное обращение Абая к лучшим традициям русской литературы и общественной мысли объясняется величайшей гуманной и притягательной силой русской литературы, с ее чутким и дружелюбным отношением ко всем народностям и, особенно, к угнетенным народностям России.

Ведь не однажды и не в одном поколении русского народа повторялись мысли, высказанные Добролюбовым: "Настоящий патриотизм, как честное проявление любви к человечеству, не уживается с неприязнью к отдельным народностям". А сколько мы знаем подобных высказываний у Белинского! Ведь он говорил, что настанет время, когда все народы будут "братски делиться друг с другом духовными сокровищами своей национальности" и "обнимутся при блеске солнца разума". Был глубоко прав советский писатель А.Н. Толстой, который сказал: "Передовая русская литература никогда не знала высокомерного отношения к населявшим Россию народам. В ней никогда не было колониальной струи, колониальных мотивов, столь характерных для литератур некоторых европейских народов".

Именно такая благородная историческая миссия русской литературы и общественной мысли со всеми их лучшими традициями на протяжении всего XIX века и формировала развитие и становление в новом выдающемся качестве поэтического и общественного облика таких классиков из среды угнетенных народов России, как Абай.

Вспоминая эти важнейшие для Абая и для дальнейшей судьбы всей казахской литературы исторически благоприятные обстоятельства, я скажу от имени всех казахских советских писателей - наследников Абая - великое спасибо той мудрой русской книге, которая научила Абая первой букве русского алфавита, великое спасибо тому русскому учителю, который научил Абая первому русскому слову!

Абай стал ревностным и самоотверженным проповедником русской культуры, русской образованности. Только на одну эту благодарную тему писал он немало стихов, назиданий, слагал прочувствованные замечательные мелодии. В двадцать пятом назидании (кара соз) он писал: "Не жени сына, не наделяй его наследственной долей "енчи". Заложи все свое, но обучи сына русской науке". Характерно при этом упоминание о женитьбе и наследственной доле "енчи". Дело в том, что по обычному праву казахов, да и по адату и шариату, долг отцов перед сыновьями так и определен — женить с выплатой всего калыма (выкупа) за невесту и наделить "енчи". А Абай настаивал на отступлении от этих непреложных общеобязательных путей отцов во имя постижения русской культуры.

Вспоминая такие строки поэта, невольно задумываешься и о проблемах нашей советской казахской литературы в отношении всего классического наследия Абая. При этом несомненно важнейшей проблемой этого наследия выступает задача наиболее глубокого освоения мастерства нашего классика, достигнутого им благодаря глубокой и упорной учебе у русской классической литературы. Потому безгранично богат Абай и содержанием, и формой своей поэзии. Чего стоят одни языковые и стилевые богатства и красоты его текстов!

Советским писателям, поэтам, драматургам и критикам Казахстана предстоит еще многому и многому поучиться у Абая в отношении языкового мастерства. Успехи наши в этом деле весьма невелики.

Посвятив наш настоящий обзор, главным образом, творческой характеристике Абая, мы не останавливались на фактах жизни поэта. Они в общих чертах известны широкому читателю.

Сейчас необходимо напомнить только о двух весьма важных обстоятельствах последнего периода жизни поэта. Эти данные, обнаруженные мною, как биографом Абая, и писателем Сапаргали Бегалиным, впервые предаются гласности только теперь. В соответствующей художественной обработке они включены мною в неопубликованные еще две главы последней книги романа "Путь Абая".

Какие же это обстоятельства и факты? Во-первых, выяснилось участие одного из самых реакционных буржуазных националистов, ставшего впоследствии во главе контрреволюционного правительства Алаш-Орды, в организации покушения на жизнь Абая летом 1897 года. Этот националист, возглавляя большой отряд по статистической переписи от экспедиции Щербины в 1897 году, в течение лета находился на джайляу рода тобыкты и стал тамыром (другом) заклятого врага Абая, степного феодала Оразбая. В эти же летние дни на том же джайляу, на урочище "Кошбике", было совершено покушение на Абая, организованное именно Оразбаем.

Во-вторых, выяснилась огромная активная роль Абая в борьбе части казахского городского населения Семипалатинска против панисламистов накануне русско-японской войны.

Абай оказал резкое и решительное сопротивление муллам, имамам и хазретам семипалатинских мечетей, купцам и казахской чиновничьей интеллигенции в их намерении приобщить казахское население области к единому мусульманскому центру в России — Муфтияту. Объединение мусульман в таком порядке входило в самую действенную программу панисламистов и пантюркистов, выступавших по непосредственному заданию Шейхул-Ислама, духовного главы тогдашней Оттоманской империи.

Сообщая об этом факте, я должен сделать одну существенную оговорку. Дело в том, что сопротивление Абая мусульманскому объединению не означает вообще отрицания им религии. Необходимо признать, что у Абая была своя вера, правда, она отличалась от обычных догм ислама.

Это было одним из противоречий Абая, он не смог подняться до атеизма русских революционных демократов. Но в вопросе о религии образ мыслей Абая был предельно своеобразен и независим для своей эпохи и среды.

Вообще я считал бы наиболее целесообразным при изучении любых сторон наследства Абая - будь то взгляды эстетические, общественные, педагогические, философские, правовые и т.д. — не отступать от справедливых выводов о том, что историю нельзя ни ухудшить, ни улучшить. Нет никакой надобности причесывать Абая под нашу современность, надо объяснить его мировоззрение, исходя из конкретно-исторических принципов марксистско-ленинской науки. Конечно, в вопросе о религии у него налицо идеалистические толкования, совпадающие со взглядами всех мыслителей домарксовой философии. Так, подобно Вольтеру, в разумном устройстве мира он видит волю божью. Но при всем этом ни от кого так сильно не доставалось исламизму, как от Абая. Его обличительные стихи и "кара соз" против мулл, ишанов, хальфе, хазретов были столь вольнодумными, резкими и беспощадными, что, попадись он суду современных ему шейхул-исламов, шуроисламов, муфтиев, кадиев или ишанов и имамов, — он был бы, несомненно, присужден к казни за богоотступничество. Спасало его отсутствие религиозного фанатизма у казахов, а также ограниченная распространенность его стихов при жизни.

В целом эти два сообщенные нами факта из биографии великого казахского поэта также свидетельствуют о том, в какой степени он был далек, чужд и недоступен реакционно-консервативным силам своего времени, и как последователен, непреклонен и велик в поисках спасительного пути для своего обездоленного и несчастного в ту эпоху-мачеху народа.

Тем и дорога нашему счастливому поколению память о великом Абае, ставшем неувядаемой славой и гордостью казахского народа, ставшем истинно близким и родным советскому народу. Именно близким и родным является он нам из своего исторического далека!

Мухтар Ауезов

Қысқа да нұсқа. Жазылыңыз telegram - ға