Казахская литература XVIII и начала XIX века

Культура Казахстана в XVIII и первой половине XIX века

Казахская литература XVIII и начала XIX века

Возникновение и развитие индивидуального поэтического творчества.

Культура казахского народа XVIII — первой половины XIX в. была преемственно связана с культурой прошлого, с ее лучшими традициями. Вместе с тем в это время в ней намечались новые явления. Все более ясно обозначались противоречия между культурой народной и феодально-байской, не получившие, правда, столь четко выраженных форм, как в культуре более развитых в социально-экономическом отношении народов. Для дальнейшего развития казахской культуры большое положительное значение имело присоединение Казахстана к России.

До XVIII в. имена казахских акынов, творчество каждого из них, время, в которое они жили, почти не были известны. Сыпыра-жырау, Шалгез-жырау и другие упоминались лишь в преданиях, легендах, эпосе, но конкретных данных о их жизни и творчестве мы не знаем. Только с середины XVTII в., когда значительная часть казахских земель присоединилась к России, и особенно в XIX в. русские ученые и отдельные представители казахской интеллигенции начали собирать сведения об акынах, певцах-импровизаторах, сказителях и даже записывать тексты сочиненных ими песен и сказаний. Некоторые же из акынов и сказителей сами записывали свои произведения, благодаря чему сохранились подлинные тексты их песен. С середины XIX в. песни и сказания отдельных акынов стали публиковаться. Это был период зарождения и начала развития индивидуального поэтического творчества.

Сохранилось несколько произведений известного жырау XVIII в. Бухара Калкаманова (1693—1787), которому принадлежит видное место в истории казахской литературы. Бухар-жырау родился и вырос в роде каржас, теперешнем Баянаульском районе Павлодарской области. Он создал много дидактических песен-размышлений, выражавших идею сохранения и упрочения феодального строя, поддерживал хана Среднего жуза Аблая, в отдельных случаях оказывал существенное влияние на Аблая в его делах по управлению при разборе им различных споров и тяжб.

В своей известной песне-толгау "Куда денешься, Керей?" Бухар угрожает роду керей, недовольному Аблаем:

Ежели с Аблаем помиришься,

Я твой сват и знакомый.

Ежели с Аблаем не помиришься,

Я тебе безродный чужак.

Караваны твои рассеются в одну сторону,

Скот твой разбредется в другую сторону.

Являясь певцом феодального класса, Бухар вместе с тем верно отразил в своем творчестве отдельные важные исторические события своего времени. Он воспевал освободительную борьбу казахского народа против джунгарских феодалов, призывал народ к единству, к подвигам, прославлял героев этой борьбы — батыров Бугенбая, Кабанбая, Джаныбека.

Песни-размышления Бухара пропагандируют и защищают интересы патриархально-феодальной верхушки казахского общества. В песнях "Желание", "Эй, Аблай", "Смерть высокой горы" и других он в стихотворной форме, в форме частушек образно излагал свои мысли о человеческой жизни и морали.

Бухар-жырау одобрял политику Аблая, лавировавшего между Россией и Китаем, он не понимал новых веяний и явлений, приходивших из России в казахскую степь. Но к концу своего сложного и противоречивого творческого пути Бухар пришел к выводу о необходимости мира с Россией.

Он советовал Аблаю и биям из его окружения не обострять отношений с Россией:

С русскими не воюй,

Не разжигай своей злости!

...Если будешь воевать с русскими,

Мне придется похоронить тебя.

Бухар был правоверным мусульманином. Многие положения песен Бухара - размышления о мироздании, о морали — излагаются с точки зрения догм ислама.

Песни других жырау — Татикары, Умбетея, Шала, Котеша — почти не сохранились. Известен жоктау (поминальная песня) Умбетея, посвященная смерти батыра Бугенбая, где акын воспевает его подвиги в сражениях с калмыками. Крупнейшим певцом-импровизатором и сказителем

XVIIIв. был Татикара. Сохранилось предание о том, что однажды казахское ополчение, потерпев поражение в битве с калмыками, при отступлении вышло к полноводной большой реке. Воины собрались у реки, не решаясь переплыть ее. Тогда певец Татикара, спев песню, задевшую самолюбие воинов, первым бросился в реку и переправился, за ним переплыли все воины.

Певцы Шал, Котеш, Жанкиси-жырау, жившие в началеXIXв., в своих песнях изобличали социальное неравенство, насилия ханов над народом. Жанкиси с гневом и горечью указывал на жестокость и насилия кокандских беков:

Присланный вами баскак

Жузбай находится у меня дома.

А там, где пребывает Жузбай,

Плач и стоны, крик ойбай!...

Прикочевавший из Сары-Арки бедный найман

Растерянно озирается.

Если возразишь, баскак хлещет плетью,

И не только хлещет, но и убивает,

Иль гонит как стадо...

Забирает скот, ненасытен баскак,

Забавляется он нашими слезами.

Девушкам и женщинам красивым

Нет от него проходу.

Почтенных наших людей ругает,

Прямо с коня их пинает.

Песни этих акынов-импровизаторов пелись на понятном, доступном для народных масс языке.

Актамберды-жырау (жил в начале XIX в.) был акыном эпического жанра. В своих песнях он восхищался героизмом, доблестью батыров:

Настанет ли день,

Когда нам удастся сесть

На рыжих, звонко ржащих коней!

Суждено ли нам надеть кольчугу

С застежками массивными,

С воротником из золота, с рукавами из меди,

Каждое кольцо величиной с воробьиный глаз!

Удастся ли нам надеть панцырь!

Взяв в руки звонкое копье,

Прижав его к прохладной груди,

Удастся ли нам преследовать бегущего врага?

Акын призывал современное ему молодое поколение к стойкости и мужеству.

Бухар, Жанкиси, Татикара, Актамберды и другие певцы- импровизаторы, сказители, песни и сказания которых дошли до нас, являются зачинателями индивидуального поэтического творчества в казахской литературе. Их песни во многом отличались от эпоса и обрядово-бытовой поэзии предшествующей эпохи. В этих произведениях много сильнее, чем раньше, проявлялись гражданские мотивы, жизнь народа. Несмотря на все противоречия, характерные для творчества многих жырау XVIII - начала XIX в., эти жырау занимают видное место в истории казахской литературы.

Песни жырау по своей художественной форме гораздо более совершенны, чем песни более раннего времени. В этих песнях, сохранивших все основные черты и традиции устного творчества казахов, уже имелись элементы, свойственные письменной поэзии.

Отражение исторических событий в устном народном творчестве.

Устное творчество казахов в XVIII — первой половине XIX в. охватывало все более разнообразные темы, сохраняя в то же время ранее возникшие жанры и их художественные особенности. Героический эпос (былины), сказки, пословицы, поговорки, бытовые обрядовые песни - произведения всех этих жанров постепенно видоизменялись, наполнялись новым содержанием.

Основной темой исторических песен XVIII в., как и былин, являлась борьба казахов против джунгарских феодалов. Исторические песни этого времени отличаются от былин тем, что здесь события передаются в связи с именами батыров, существовавших в действительности и оставивших заметный след в истории народа.

Крупное поражение казахов в борьбе с Джунгарией в 1723 г., принесшее народным массам неисчислимые бедствия, известные под названием "Актабан шубрунды, Алкакуль сулама" (Год Великого бедствия), породило много сказаний и песен. В суровую зиму 1723 г. от джута погибло множество скота; джунгарское войско разграбило захваченные аулы, не щадило ни старых, ни малых. Старики и старухи, раненые воины, отставшие в пути, гибли на дорогах; женщин и девушек захватывали в плен. Народ увековечил это тяжкое бедствие в известной песне "Елим-ай!" ("Родина моя!"):

С хребта Каратау караван идет,

Возле каждого каравана годовалый верблюжонок вольно бредет.

Как горька и тяжела потеря родины и родных,

Ручьем из глаз льются слезы!

Что за время (заман) это? — Время тяжкое,

Время, в котором счастье нам изменило, богатство улетело.

Вереницей плетется народ,а по его следам снег вьюгой крутится,

Хуже, чем в декабре, когда метель бушует.

В песнях "Кап кагылган" ("Вытряхивали мешки"), "Шанды жорык" ("Пыльный поход") акыны пели о том, как в битвах погибло много казахов, возглавляемых батырами Жанатаем, Баяном и другими. Прославленный богатырь Жанатай, не раз бесстрашно выступавший против врага, однажды во главе 500 храбрецов напал на 10-тысячное джунгарское войско. В этом бою батыр Уйсунбай, друг Жанатая, дрался как лев, несмотря на тяжелую рану. Уцелело всего 10 человек. Когда пуля сразила коня Токаша, сына Жанатая, Уйсунбай слез с коня и отдал его Токашу, сказав при этом: "Садись и мчись через вражеские полчища к нашим, ибо если тебя убьют, некому будет отомстить врагу за меня!" Сам Жанатай пал в бою. В песнях, преданиях и сказаниях народа о битвах с джунгарскими феодалами прославляются подвиги казахских батыров и рядовых воинов, воспевается их жгучая ненависть к врагу, их стойкость и доблесть в борьбе за свободу и независимость своего народа. Эти песни и предания во многом созвучны и близки казахским былинам XV-XVI вв.

Характерно, что акыны, воспевавшие борьбу Аблая против Джунгарии, не одобряли походов Аблая на киргизов. В песнях и рассказах о схватках киргизского батыра Темиржана с казахским батыром Бейгазы, киргизского батыра Аманалы с казахским батыром Кабанбаем прославлялись мужество, храбрость киргизских батыров, осуждалась жестокость военачальников Аблая.

Некоторые народные песни и рассказы посвящены восстанию казахов в Младшем жузе в конце XVIII в., роли батыра Срыма в этом восстании. В преданиях, легендах, рассказах о батыре Срыме повествуется о том, как он боролся с ханом и его окружением.

В одном из таких рассказов говорится, что Срым спросил хана Нуралы:

—        Чего больше у лошади: гнедой масти или звездочек на лбу?

Под "гнедой мастью" Срым подразумевал народ, а "звездочки на лбу" означали ханов и их потомков. Хан Нуралы не сумел ответить Срыму.

В другом случае Срым говорит хану Нуралы:

—        Ты не сумел установить равенство между меньшинством и большинством, между белой и черной костью, между слабым и сильным. Один грабит другого, ты не сумел управлять народом.

Хан возразил:

—        Батыр мой, больно уж задаешься ты!

Срым, не колеблясь, отвечает:

—        Таксыр, нет, не задаюсь я, а, наоборот, не умея объединить казахов, в великом смятении нахожусь.

Когда Срым собрал войско и напал на хана Нуралы, его вызвал к себе оренбургский генерал-губернатор. Но Срым не явился в Оренбург и велел передать:

—        У меня нет никакого дела к генерал-губернатору. Если он имеет ко мне дело, пусть едет сам.

В рассказе о встрече Срыма с хивинским ханом батыр изображается находчивым, остроумным, не знающим поражений в словесных состязаниях.

Легенда рассказывает, что хану не понравились остроумие и прямота Срыма, он подослал к нему убийцу, который его отравил.

Мухтар Ауезов

Қысқа да нұсқа. Жазылыңыз telegram - ға