Состязательные песни и искусство импровизации у Джамбула

  Состязательные песни и искусство импровизации у Джамбула   (К юбилейному пленуму ССПК)   Вековая деятельность великого акына Джамбула воплощала в себе многовековое искусство песнетворчества. Мы лучше поймем Джамбула только тогда, когда ясно представим себе особую природу его устной импровизации. Народ называл акына импровизатора "суырып салма акын" т. е. его искусство должно бы быть такое же острое и быстрое, как отточенный меч в ножах.   А импровизаторское искусство проявляющееся еще в состязании — являлось свидетельством самого высокого мастерства поэта.   Если поэзия в целом есть выражение особой зоркости, острой впечатлительности и особенного уменья художественно словесного воплощения этого видения и чувствования - то акын импровизатор доводит эти качества до самой предельной быстроты и творческой активности.   Вдохновенный акын в импровизации должен быть подобен орлу в час охоты, столь же строго зорким и пламенным.   Все чуть приметное, едва зримое как слабое место у соперника он должен улавливать вмиг и должен направлять свой меткий удар по этому изъяну.   Но не скоро акын обретает подобное искусство. За исключением редчайших дарований приобретающих мудрый опыт импровизатора в ранней юности, огромное большинство постигает это мастерство в результате многих и долгих поединков-схваток, после многих и многих поражений и побед.   Но достигнув такого мастерства акын его уже не теряет. Годы не уменьшают его блеска и силы, ибо старится человек, но не старится поэт. Такое именно качество акына чинил своим искусством великий Джамбул.   Сто лет его жизни, представляли собою столетний путь нисхождения, закалки акынской мощи в нем.   Доклад посвящен состязательному мастерству Джамбула.   Он участвовал в этих состязаниях начиная с ранних отроческих лет, до 70 лет своей жизни. А за последние 30 лет Джамбул сам непосредственно не участвовал в настоящих, широких состязаниях. Акыны младшего поколения не вступали с ним в поединок, только избирали его в своих турнирах поэтическим арбитром, поэтом-судьей их песенной борьбы. Но зато импровизатор акын за последние 30 лет не уменьшил своего дара, а наоборот оставаясь импровизатором же, подходил на новую, высокую поэтическую вершину. Плодотворный, непревзойденный певец своей социалистической родины, Джамбул обнаружил в эту последнюю стадию своей деятельности изумительную силу поэтического гения.   Какова же внутренняя творческая, органическая связь состязательных песен прошлого, с вдохновенными творениями Джамбула последнего периода, с творениями сделавшими его имя самым популярным и чтимым в нашу эпоху. Проанализировать, доказать наличие этой связи через идейно художественную последовательность пути акына, через внутреннюю логику эволюции его творчества - составляет основную цель доклада.   Джамбул, многоопытный акын "айтыса" (состязательной песни) с выделяющей его (из среды его противников в айтысах) импровизаторской песней, подготовил себя для последующей стадии своего творчества. В длительном, трудном пути многочисленных состязаний акына, как непременные, обязательные элементы айтыса были две особенные стороны этого творчества. Одна из них - петь восторженно, любовно, одических возвышенно о том, что вызывает его восторг, поклонение. Вторая - петь осуждая, иронически высмеивая и гневно обличая все то, что позорно для достойного имени гражданина, представителя племени, для достоинства народа.   Примеры положительного, вдохновляющего акына на оптимистическое отношение к миру Джамбул высказал в своем состязании с Кулмамбетом в импровизации:   О народе достойном пою, О сыне, заступнике народа, пою, Ничья песня - не превзойдет мою!   Примеры позорного, недостойного общественного поведения он изобличал в песне "Остепке" (выставка) обращенной к волостным управителям, угодничавшим перед Верненским губернатором:   Засуетились увидев начальство. Подобно камышам в бурю, Клонитесь долу... Не стану я сгибаться подобно вам. Не приму ваших даров, Смерть, позору предпочту, Останусь верным песне моей!..   Так гневно и гордо возносит независимое знамя песни акын - совесть народа.   Ясно, что в ту пору своего творчества Джамбул не сразу достиг такого высокого гражданского сознания. Народный акын долго рос в колыбели, в золотой колыбели народной, истинно народной песни. Его песни зарождаются из истоков, из прозрачных, ярких, мудрых источников народных творений. Необходимо в этой связи вспомнить акынов предшественников и современников Джамбула. Обычно в подобных случаях мы всегда вспоминаем знаменитого Суюмбая, о котором Джамбул пел:   Дух покровитель мой Суюмбай Не молвлю слова не вспомнив его, Его мудрые речи - воспринял я. Когда пою, призывая его имя Песня неудержимо летит ко мне, Как неотразимый никем Самум упрямый, все сметающий...   Но не у одного Суюмбая учился Джамбул. В его родном краю, в пору ранней юности Джамбула, жили и пели знаменитые акыны: Майкот из рода Дулат; Кабан и Бактыбай из рода Жалаир, Кулмамбет из рода Албан. У всех этих акынов, начиная с самого Суюмбая и кончая молодым Джамбулом, существовала постоянная, огромная связь так же с певцами носителями киргизской народной поэзии. В Киргизии в пул юху выступали высокоодаренные эпики, популярные жомокши - Балык и Тыныбек, выступали ырши-акыны - Калыгул, Катаган, Арыстанбек, Найманбай. Из современников, сверстников Джамбула были широко известны: Калмырза, Шойке, Сагымбай, Кара-ыршы (Жакшылик), Тоголок и др.   Суюмбай и Джамбул были лично знакомы со многими из н их акынов, и почти со всеми с ними пели одновременные импровизации на совместных казах-киргизских сборах, празднествах. Суюмбай и Джамбул черпали знания, обучались мкынскому искусству, обращаясь к духовным сокровищам обоих народов - казахского и киргизского. Соседние и родственные две народности вскормили многоопытными, много сведущими, вдвойне мудрыми этих акынов. Помимо того и среди казахов Семиречья, особенно среди рода Уйсунов, было большое количество современников и сверстников Джамбула. Так, из дулатов известен Сарбас, из албанов - Кулмамбет, Калабай, из ысты - Куандык, из кораласов - Кожметай, из жалаиров - Досмагамбет, из тилеукабыла - Амир и др.   Все эти акыны были знаменитыми певцами в своей среде. Кроме этих сверстников Джамбула из других родов еще из самого племени шапрашты, в том числе из его под рода Екей (откуда родом Суюмбай и Джамбул) вышло поистине огромное множество акынов:   У екейцев пятьдесят акынов, восемьдесят баксы, А у айкымов шестьдесят акынов, девяносто баксы.   Так подтрунивал, над обилием акынов - сородичей Джамбула в небольшом состязании с ними, старик из рода шыбаыл. А в другом моменте того же состязания тот же акын пел:   У екейцев пятьдесят баксы, восемьдесят акынов, На конях холеных гарцуют они Кобызы их и домбры сливаясь в единый хор Как бесы роем голосят - вечерней порою.   Это не упрек, а лучшее свидетельство песенного богатства родной среды Джамбула. Действительно, начиная со времени Суюмбая и особенно в пору становления Джамбула акыном, здесь импровизаторская песня нашла свою новую колыбель, свой Парнас. Не только акыны мужчины, но и девушки акынши стяжали громкую славу в этом кругу пятидесяти, или восьмидесяти акынов екейцев. Не на одних семейно-увеселительных вечеринках молодежи, не на одном тое, празднествах вступал в состязание с такими девушками Джамбул. Сам Суюмбай еще чуть не потерпел поражения от девушки Кунбала, а долго и достойно состязавшиеся с Джамбулом девушки-акынши Айкумыс, Сайкал, еще дочь Болека не однажды брали дары победы над сильнейшими акынами жигитами своего времени.   На раз восхищался Джамбул блистательным остроумием в импровизации своих ближайших друзей Кыйсыбая и Тилемиса.   Мы еще мало знаем о прежних годах акынской деятельности Джамбула, мало вникли в индивидуальную, особенную природу его дарования. Не все, а наоборот очень немногое записано, собрано из ранних его творений. Только за последние годы жизни великого акына успел сделать замечательно ценные записи секретарь Джамбула поэт Орманов Гали. Наряду с ним, в эти же годы, путем внимательной, умелой и долгой работы собрал очень много материала к биографии и творчеству Джамбула серьезный и вдумчивый исследователь, поэт Бегалин Сапаргали. По утверждению тов. Бегалина большинство перечисленных выше предшественников и сверстников, современников Джамбула будучи мастерами айтыса, одновременно, как импровизаторы, являлись так же и эпиками, слагателями и исполнителями многих эпопей-дастанов. И у самого Джамбула, начиная еще с юных лет его, были равно полноценными оба таких качества. Этот момент также делает для нас понятным возникновение порой у Джамбула пространной песни-поэмы, дастанов о выдающихся государственных деятелях нашего Советского государства.   Сейчас айтыс в полном его виде сохранился в Советском союзе у трех народностей - у казахов, у киргизов и у каракалпаков. Но в ранние эпохи импровизаторы профессионалы были так же на востоке, на западе и в русской старине. Среди этих импровизаторов были и акыны айтыса как арабские поэты в состязательной песне на ярмарках создававшие особый вид песен-диалогов - "мугаллакат". Авторитетный ученый, известный академик А.П. Веселовский в своих исследованиях эпических традиций у многих народностей, во многих эпохах доказывает, что кельтские филы, и северо-французские труверы раннего средневековья и мейстерзингеры средней Европы, так же отчасти русские скоморохи, скандинавские скальды - в большинстве случаев вступали между собой в песенные состязания, айтысы. А мейстерзингеры в иные эпохи устраивали песенные состязания в храмах на религиозные темы. Этот последний пример почти буквально совпадает со случаем состязаний Шоже и Кемпирбая у казахов. В начале они состязаются в знаниях религиозно-книжных преданий сотворения мира, людей и прочих тварей, а под конец Шоже требует у Кемпирбая разъяснить смысл известной суры из корана начинающейся с фразы: "уаттури, уаззайтуни". Кемпирбай, доселе остроумно и достойно ведший поэтическое состязание с знаменитым своим противником, срывается на этом месте, ввиду своего незнания содержания беседы Моисея с богом, с горы Синая, по мусульманской версии с горы "Тур"...   Между казахским эпиком и акыном айтыса не было существенной разницы. Эпический певец должен быть также мастером "айтыса". Прибывший в среду найманов знаменитый Жанак, выдержал состязание с семнадцатью акынами этого рода, и в этот же приезд спел впервые свой вариант известной народной лиро-эпический поэмы "Козы-Корпеш - Баян Слу", локализовав место действия поэмы в пределах кочевий рода Найман, т. е. в землях своих первых слушателей.   Каждый талантливый акын айтыса импровизатор, является творцом и носителем всего лучшего, выдающегося из словесно поэтического, устного творчества его эпохи. Такого типа акыны мира и создавали, обогащали мировой эпос в поколениях. Потому и отозвался так восторженно о первом, так близко узнанном им импровизаторе ашуге Сулеймане Стальском A.M. Горький, назвав этого акына Гомером нашего времени. Нет сомнения в том, что к числу этих Гомеров нашего времени с полным правом относится и Джамбул.   О чем же, и о ком, главным образом, слагали истинно ионические ценности, дорогие для народа, памятные для поколений ценности, эти акыны?   Они пели о благородном, о возвышенном, о том, что неувядаемое величественно, как подвиг духа. Также они пели о бедствиях народа, и точно так же о великой мечте и чаяниях поколений, о чаяниях обращенных к грядущему. Пели акыны соревнуясь в эпохах, состязаясь в благородном искусстве песнетворчества.   Петь, превосходя предшественника, петь обновляя и обогащая круг и мир представлений, обогащая тему и содержание, приемы и краски словесной ткани - все это и отмечало движение вперед словесно-творческого процесса, отличало акына поздней эпохи от акына прошлого.   Так от поколения к поколению повышалась культура песни эпической и мелкой формы, повышалась особенно там, где не застыли эти традиции устного словотворчества. И Джамбул являл собою некий огромный синтез прошлых лучших традиций с обновленной устной песней возрожденного Октябрем нового, советского народа. Не было бы революции, или не дожил бы до нее Джамбул, и он бы прошел в истории со всеми своими героическими и историческими поэмами об Утегене, "Кор углы" "Манасе", "Шоре" и песнями о Суранши, Саурыке и так же со всеми замечательными песнями состязаниями - безымянным, безвестным для истории даже казахского народа, акыном прошлого, как многие и многие талантливые предшественники и современники его не дожившие до революции.   Старость Джамбула украсилась счастливой долей - его рождением для истории не племени екей, а для истории великой и необъятной родины. Правда, немало дожило до революции и других стареющих или престарелых, как Джамбул, акынов. Но он Джамбул, именно он, заслуживал это величайшее счастье благодаря, отличающим его от большинства, индивидуально присущим только его акынской природе, исключительно благородным чертам.   Эту его особенность обнаруживают песни состязания с Кулмамбетом, Сарбасом, Досмагамбетом, Шашубаем, обнаруживают ту неизменную особенность, которая по суду народа слушателя еще и в ту пору приносила ему победу, утверждала его песенное превосходство над своими соперниками.   Свое превосходство над Джамбулом и его сородичами Кулмамбет обосновывает на многочисленности его рода Албан, на его богатстве. А Джамбул противопоставляет ему достоинство человеческое, достоинство народов (цитата).   Дальше он поет о заступниках народа спасших его честь в тяжелые годины, он упоминает о Суранши и Саурыке; Кулмамбет в ответ иронизирует над их гибелью от рук врагов.   В айтысе победа и поражение акынов определяется не тем, что иссякнут песни, а степенью и силой логики тяжущихся. Издеваясь над гибелью героев, Кулмамбет сам выносит свой приговор. Смерть смерти рознь (цитата).   Есть смерть достойная героя, за что чтит его память народа, но есть смерть позорящая целое племя, как смерть брата Кулмамбета Максута погибшего в родовой распре, как "смерть вола обожравшегося белены".   В состязании с Сарбасом Джамбул выступает в ином, еще более высоком и благородном качестве. Его ответное пение распадается на три повествования - поэмы о легендарной про матери его и Сарбаса - Домалак, о Суранчи и Саурыке. Каждый раздел данного ответа - это законченная поэтическая новелла, причем в каждом повествовании один итог: философско-афористической смысл которого, чем быть многочисленным, да бесчестным, лучше быть малочисленным, но достойным для жизни. И Сарбаса он побеждает возвышенным благородством, логикой своей и кроме того своим превосходством в знании народной мудрости. В состязаниях, так называемых "суре айтыс" т. е. - айтыс "долгого бега", каковыми являются приводимые здесь айтысы Джамбула, испытания в широкой осведомленности, в познаниях играют так же решающую роль. Это мерило давнее, от него исходили все лучшие предшественники Джамбула.   В состязании с Досмагамбетом Джамбул в назидание своему молодому противнику перечисляет имена Суюмбая, Асан Кайги, Бухар жырау, Шоже и Балта, завещавших ему помнить великие традиции и петь о тех "кто народа горе горевал". Это истины вечные, непреходящие и это не то, о чем поет Досмагамбет мулла - носитель прописной морали, стяжатель и ханжа (цитата).   Мулла служитель богатеев и вымогатель среди бедняков.   В каждом из этих состязаний помимо меткости и остро смелых нападок своих Джамбул становится на голову выше противников своим почитанием гражданского величия, правды и силы справедливой, независимой и непокорной.   О рождении сына героя, великого заступника народа мечтает Джамбул, о стране обетованной, где братство и дружба сольют силы людей, о стране, о которой грезил Асан Кайгы - печальник народа, поет Джамбул. Одновременно с этим, в том же состязании он поет о своем презрении к баям, чиновникам, к ханжам-муллам, к волостным и биям.   С такими истинно народными, идейно высокими качествами своих песен дожил Джамбул до Октября. Он узрел из далека, понял сердцем величие образа Ленина и Сталина. Это были те истинные великаны человечества, герои, заступники народов, которые жили доселе лишь в его мечтах, еще не названные и не воспетые акыном. И дальше, как превосходил он Кулмамбета в воспевании подвигов народных героев, так же и еще восторженнее и радостнее запел он о вождях, истинных любимцах трудового люда.   Имя Сталина для акына в его обобщающем восприятии стало одновременно воплощением и именем социализма, именем обновленной истории великой эпохи и счастья человечества. Другой основной мотив творчества Джамбула в наше время, составляло гневное изобличение врагов его родины, врагов народа, осмеивание недостатков и пороков в любой среде. Здесь Джамбул так же прекрасно пользовался приемами быстрой импровизации в состязаниях, приемами острых и смелых выпадов на всяких носителей зла и пороков. Не однажды и раньше осмеивал он управителей типа Манке (цитата) переводчиков, чиновников в лице Исы (цитата). Горько осмеивал ханжество богатого, но жадного хаджи Сауырбая, обворовавшего даже в пути в Мекку своего больного спутника (цитата).   Всю правдивую, гневную и острую свою сатиру из состязательных песен Джамбул легко обратил после, против всех тех, кто мешает на пути новой жизни возрожденных народов Союза.   "Песня должна вызвать или смех, или слезы, иначе это холостой выстрел", - говорил Джамбул. Смех и иронию в состязаниях акын избирал своим верным оружием очень часто. Так же смех - остроумие, меткое смешное сопоставление он употреблял во всех случаях жизни, почти до самой своей смерти. В этом качестве он не имел себе равного среди акынов, своих современников. Оставаясь акыном короткой, остроумной схватки с противником, в состязании - Джамбул легко и быстро слагал так же и шутки - остроты в куплетах порой невинных, но неотразимых в своей правдивости. Так, в последние годы своей жизни он шутил и над своей старостью, и над тем, как заметно стареют отдельные ученики акына.   В шутках, остротах, акын не делал исключения никому. Его меткие, шутливые удары не щадили и акынов друзей, и близких сородичей, также сыновей и снох его. Не только находчиво смешными, но исключительно образно-поэтическими были эти его шутки сопоставления. Здесь акын блистательно проявлял свой замечательный дар образного видения или осмысления всех явлений действительности. Такое искусство акына, как факт высокого мастерства, находило свое место и в состязательных, коротких но горячих схватках, и так же долгих восторженных песнях толгау, посвященных Джамбулом возвышенному, героическому или какому-либо радостному событию.   И эта счастливая особенность Джамбула петь зачастую образно убедительными, образно насыщенными тирадами, выгодно отличавшими его песни от песен противников в айтысах, помогли ему так же легко и мастерски воспевать образы вождей, особенно образ Сталина с исключительно богатыми сопоставлениями, с богатейшим живописным орнаментом словесной ткани.   Так вдохновенно использовал Джамбул столетний опыт песнетворчества, мастерство даровитого акына, черпая мотивы и содержание своих бессмертных новых песен из новой счастливой эпохи в истории народов, из эпохи сталинской.   Мухтар Ауезов 1948  

 

Состязательные песни и искусство импровизации у Джамбула

 

(К юбилейному пленуму ССПК)

 

Вековая деятельность великого акына Джамбула воплощала в себе многовековое искусство песнетворчества. Мы лучше поймем Джамбула только тогда, когда ясно представим себе особую природу его устной импровизации. Народ называл акына импровизатора "суырып салма акын" т. е. его искусство должно бы быть такое же острое и быстрое, как отточенный меч в ножах.

 

А импровизаторское искусство проявляющееся еще в состязании — являлось свидетельством самого высокого мастерства поэта.

 

Если поэзия в целом есть выражение особой зоркости, острой впечатлительности и особенного уменья художественно словесного воплощения этого видения и чувствования - то акын импровизатор доводит эти качества до самой предельной быстроты и творческой активности.

 

Вдохновенный акын в импровизации должен быть подобен орлу в час охоты, столь же строго зорким и пламенным.

 

Все чуть приметное, едва зримое как слабое место у соперника он должен улавливать вмиг и должен направлять свой меткий удар по этому изъяну.

 

Но не скоро акын обретает подобное искусство. За исключением редчайших дарований приобретающих мудрый опыт импровизатора в ранней юности, огромное большинство постигает это мастерство в результате многих и долгих поединков-схваток, после многих и многих поражений и побед.

 

Но достигнув такого мастерства акын его уже не теряет. Годы не уменьшают его блеска и силы, ибо старится человек, но не старится поэт. Такое именно качество акына чинил своим искусством великий Джамбул.

 

Сто лет его жизни, представляли собою столетний путь нисхождения, закалки акынской мощи в нем.

 

Доклад посвящен состязательному мастерству Джамбула.

 

Он участвовал в этих состязаниях начиная с ранних отроческих лет, до 70 лет своей жизни. А за последние 30 лет Джамбул сам непосредственно не участвовал в настоящих, широких состязаниях. Акыны младшего поколения не вступали с ним в поединок, только избирали его в своих турнирах поэтическим арбитром, поэтом-судьей их песенной борьбы. Но зато импровизатор акын за последние 30 лет не уменьшил своего дара, а наоборот оставаясь импровизатором же, подходил на новую, высокую поэтическую вершину. Плодотворный, непревзойденный певец своей социалистической родины, Джамбул обнаружил в эту последнюю стадию своей деятельности изумительную силу поэтического гения.

 

Какова же внутренняя творческая, органическая связь состязательных песен прошлого, с вдохновенными творениями Джамбула последнего периода, с творениями сделавшими его имя самым популярным и чтимым в нашу эпоху. Проанализировать, доказать наличие этой связи через идейно художественную последовательность пути акына, через внутреннюю логику эволюции его творчества - составляет основную цель доклада.

 

Джамбул, многоопытный акын "айтыса" (состязательной песни) с выделяющей его (из среды его противников в айтысах) импровизаторской песней, подготовил себя для последующей стадии своего творчества. В длительном, трудном пути многочисленных состязаний акына, как непременные, обязательные элементы айтыса были две особенные стороны этого творчества. Одна из них - петь восторженно, любовно, одических возвышенно о том, что вызывает его восторг, поклонение. Вторая - петь осуждая, иронически высмеивая и гневно обличая все то, что позорно для достойного имени гражданина, представителя племени, для достоинства народа.

 

Примеры положительного, вдохновляющего акына на оптимистическое отношение к миру Джамбул высказал в своем состязании с Кулмамбетом в импровизации:

 

О народе достойном пою,

О сыне, заступнике народа, пою,

Ничья песня - не превзойдет мою!

 

Примеры позорного, недостойного общественного поведения он изобличал в песне "Остепке" (выставка) обращенной к волостным управителям, угодничавшим перед Верненским губернатором:

 

Засуетились увидев начальство.

Подобно камышам в бурю,

Клонитесь долу...

Не стану я сгибаться подобно вам.

Не приму ваших даров,

Смерть, позору предпочту,

Останусь верным песне моей!..

 

Так гневно и гордо возносит независимое знамя песни акын - совесть народа.

 

Ясно, что в ту пору своего творчества Джамбул не сразу достиг такого высокого гражданского сознания. Народный акын долго рос в колыбели, в золотой колыбели народной, истинно народной песни. Его песни зарождаются из истоков, из прозрачных, ярких, мудрых источников народных творений. Необходимо в этой связи вспомнить акынов предшественников и современников Джамбула. Обычно в подобных случаях мы всегда вспоминаем знаменитого Суюмбая, о котором Джамбул пел:

 

Дух покровитель мой Суюмбай

Не молвлю слова не вспомнив его,

Его мудрые речи - воспринял я.

Когда пою, призывая его имя

Песня неудержимо летит ко мне,

Как неотразимый никем

Самум упрямый, все сметающий...

 

Но не у одного Суюмбая учился Джамбул. В его родном краю, в пору ранней юности Джамбула, жили и пели знаменитые акыны: Майкот из рода Дулат; Кабан и Бактыбай из рода Жалаир, Кулмамбет из рода Албан. У всех этих акынов, начиная с самого Суюмбая и кончая молодым Джамбулом, существовала постоянная, огромная связь так же с певцами носителями киргизской народной поэзии. В Киргизии в пул юху выступали высокоодаренные эпики, популярные жомокши - Балык и Тыныбек, выступали ырши-акыны - Калыгул, Катаган, Арыстанбек, Найманбай. Из современников, сверстников Джамбула были широко известны: Калмырза, Шойке, Сагымбай, Кара-ыршы (Жакшылик), Тоголок и др.

 

Суюмбай и Джамбул были лично знакомы со многими из н их акынов, и почти со всеми с ними пели одновременные импровизации на совместных казах-киргизских сборах, празднествах. Суюмбай и Джамбул черпали знания, обучались мкынскому искусству, обращаясь к духовным сокровищам обоих народов - казахского и киргизского. Соседние и родственные две народности вскормили многоопытными, много сведущими, вдвойне мудрыми этих акынов. Помимо того и среди казахов Семиречья, особенно среди рода Уйсунов, было большое количество современников и сверстников Джамбула. Так, из дулатов известен Сарбас, из албанов - Кулмамбет, Калабай, из ысты - Куандык, из кораласов - Кожметай, из жалаиров - Досмагамбет, из тилеукабыла - Амир и др.

 

Все эти акыны были знаменитыми певцами в своей среде. Кроме этих сверстников Джамбула из других родов еще из самого племени шапрашты, в том числе из его под рода Екей (откуда родом Суюмбай и Джамбул) вышло поистине огромное множество акынов:

 

У екейцев пятьдесят акынов, восемьдесят баксы,

А у айкымов шестьдесят акынов, девяносто баксы.

 

Так подтрунивал, над обилием акынов - сородичей Джамбула в небольшом состязании с ними, старик из рода шыбаыл. А в другом моменте того же состязания тот же акын пел:

 

У екейцев пятьдесят баксы, восемьдесят акынов,

На конях холеных гарцуют они

Кобызы их и домбры сливаясь в единый хор

Как бесы роем голосят - вечерней порою.

 

Это не упрек, а лучшее свидетельство песенного богатства родной среды Джамбула. Действительно, начиная со времени Суюмбая и особенно в пору становления Джамбула акыном, здесь импровизаторская песня нашла свою новую колыбель, свой Парнас. Не только акыны мужчины, но и девушки акынши стяжали громкую славу в этом кругу пятидесяти, или восьмидесяти акынов екейцев. Не на одних семейно-увеселительных вечеринках молодежи, не на одном тое, празднествах вступал в состязание с такими девушками Джамбул. Сам Суюмбай еще чуть не потерпел поражения от девушки Кунбала, а долго и достойно состязавшиеся с Джамбулом девушки-акынши Айкумыс, Сайкал, еще дочь Болека не однажды брали дары победы над сильнейшими акынами жигитами своего времени.

 

На раз восхищался Джамбул блистательным остроумием в импровизации своих ближайших друзей Кыйсыбая и Тилемиса.

 

Мы еще мало знаем о прежних годах акынской деятельности Джамбула, мало вникли в индивидуальную, особенную природу его дарования. Не все, а наоборот очень немногое записано, собрано из ранних его творений. Только за последние годы жизни великого акына успел сделать замечательно ценные записи секретарь Джамбула поэт Орманов Гали. Наряду с ним, в эти же годы, путем внимательной, умелой и долгой работы собрал очень много материала к биографии и творчеству Джамбула серьезный и вдумчивый исследователь, поэт Бегалин Сапаргали. По утверждению тов. Бегалина большинство перечисленных выше предшественников и сверстников, современников Джамбула будучи мастерами айтыса, одновременно, как импровизаторы, являлись так же и эпиками, слагателями и исполнителями многих эпопей-дастанов. И у самого Джамбула, начиная еще с юных лет его, были равно полноценными оба таких качества. Этот момент также делает для нас понятным возникновение порой у Джамбула пространной песни-поэмы, дастанов о выдающихся государственных деятелях нашего Советского государства.

 

Сейчас айтыс в полном его виде сохранился в Советском союзе у трех народностей - у казахов, у киргизов и у каракалпаков. Но в ранние эпохи импровизаторы профессионалы были так же на востоке, на западе и в русской старине. Среди этих импровизаторов были и акыны айтыса как арабские поэты в состязательной песне на ярмарках создававшие особый вид песен-диалогов - "мугаллакат". Авторитетный ученый, известный академик А.П. Веселовский в своих исследованиях эпических традиций у многих народностей, во многих эпохах доказывает, что кельтские филы, и северо-французские труверы раннего средневековья и мейстерзингеры средней Европы, так же отчасти русские скоморохи, скандинавские скальды - в большинстве случаев вступали между собой в песенные состязания, айтысы. А мейстерзингеры в иные эпохи устраивали песенные состязания в храмах на религиозные темы. Этот последний пример почти буквально совпадает со случаем состязаний Шоже и Кемпирбая у казахов. В начале они состязаются в знаниях религиозно-книжных преданий сотворения мира, людей и прочих тварей, а под конец Шоже требует у Кемпирбая разъяснить смысл известной суры из корана начинающейся с фразы: "уаттури, уаззайтуни". Кемпирбай, доселе остроумно и достойно ведший поэтическое состязание с знаменитым своим противником, срывается на этом месте, ввиду своего незнания содержания беседы Моисея с богом, с горы Синая, по мусульманской версии с горы "Тур"...

 

Между казахским эпиком и акыном айтыса не было существенной разницы. Эпический певец должен быть также мастером "айтыса". Прибывший в среду найманов знаменитый Жанак, выдержал состязание с семнадцатью акынами этого рода, и в этот же приезд спел впервые свой вариант известной народной лиро-эпический поэмы "Козы-Корпеш - Баян Слу", локализовав место действия поэмы в пределах кочевий рода Найман, т. е. в землях своих первых слушателей.

 

Каждый талантливый акын айтыса импровизатор, является творцом и носителем всего лучшего, выдающегося из словесно поэтического, устного творчества его эпохи. Такого типа акыны мира и создавали, обогащали мировой эпос в поколениях. Потому и отозвался так восторженно о первом, так близко узнанном им импровизаторе ашуге Сулеймане Стальском A.M. Горький, назвав этого акына Гомером нашего времени. Нет сомнения в том, что к числу этих Гомеров нашего времени с полным правом относится и Джамбул.

 

О чем же, и о ком, главным образом, слагали истинно ионические ценности, дорогие для народа, памятные для поколений ценности, эти акыны?

 

Они пели о благородном, о возвышенном, о том, что неувядаемое величественно, как подвиг духа. Также они пели о бедствиях народа, и точно так же о великой мечте и чаяниях поколений, о чаяниях обращенных к грядущему. Пели акыны соревнуясь в эпохах, состязаясь в благородном искусстве песнетворчества.

 

Петь, превосходя предшественника, петь обновляя и обогащая круг и мир представлений, обогащая тему и содержание, приемы и краски словесной ткани - все это и отмечало движение вперед словесно-творческого процесса, отличало акына поздней эпохи от акына прошлого.

 

Так от поколения к поколению повышалась культура песни эпической и мелкой формы, повышалась особенно там, где не застыли эти традиции устного словотворчества. И Джамбул являл собою некий огромный синтез прошлых лучших традиций с обновленной устной песней возрожденного Октябрем нового, советского народа. Не было бы революции, или не дожил бы до нее Джамбул, и он бы прошел в истории со всеми своими героическими и историческими поэмами об Утегене, "Кор углы" "Манасе", "Шоре" и песнями о Суранши, Саурыке и так же со всеми замечательными песнями состязаниями - безымянным, безвестным для истории даже казахского народа, акыном прошлого, как многие и многие талантливые предшественники и современники его не дожившие до революции.

 

Старость Джамбула украсилась счастливой долей - его рождением для истории не племени екей, а для истории великой и необъятной родины. Правда, немало дожило до революции и других стареющих или престарелых, как Джамбул, акынов. Но он Джамбул, именно он, заслуживал это величайшее счастье благодаря, отличающим его от большинства, индивидуально присущим только его акынской природе, исключительно благородным чертам.

 

Эту его особенность обнаруживают песни состязания с Кулмамбетом, Сарбасом, Досмагамбетом, Шашубаем, обнаруживают ту неизменную особенность, которая по суду народа слушателя еще и в ту пору приносила ему победу, утверждала его песенное превосходство над своими соперниками.

 

Свое превосходство над Джамбулом и его сородичами Кулмамбет обосновывает на многочисленности его рода Албан, на его богатстве. А Джамбул противопоставляет ему достоинство человеческое, достоинство народов (цитата).

 

Дальше он поет о заступниках народа спасших его честь в тяжелые годины, он упоминает о Суранши и Саурыке; Кулмамбет в ответ иронизирует над их гибелью от рук врагов.

 

В айтысе победа и поражение акынов определяется не тем, что иссякнут песни, а степенью и силой логики тяжущихся. Издеваясь над гибелью героев, Кулмамбет сам выносит свой приговор. Смерть смерти рознь (цитата).

 

Есть смерть достойная героя, за что чтит его память народа, но есть смерть позорящая целое племя, как смерть брата Кулмамбета Максута погибшего в родовой распре, как "смерть вола обожравшегося белены".

 

В состязании с Сарбасом Джамбул выступает в ином, еще более высоком и благородном качестве. Его ответное пение распадается на три повествования - поэмы о легендарной про матери его и Сарбаса - Домалак, о Суранчи и Саурыке. Каждый раздел данного ответа - это законченная поэтическая новелла, причем в каждом повествовании один итог: философско-афористической смысл которого, чем быть многочисленным, да бесчестным, лучше быть малочисленным, но достойным для жизни. И Сарбаса он побеждает возвышенным благородством, логикой своей и кроме того своим превосходством в знании народной мудрости. В состязаниях, так называемых "суре айтыс" т. е. - айтыс "долгого бега", каковыми являются приводимые здесь айтысы Джамбула, испытания в широкой осведомленности, в познаниях играют так же решающую роль. Это мерило давнее, от него исходили все лучшие предшественники Джамбула.

 

В состязании с Досмагамбетом Джамбул в назидание своему молодому противнику перечисляет имена Суюмбая, Асан Кайги, Бухар жырау, Шоже и Балта, завещавших ему помнить великие традиции и петь о тех "кто народа горе горевал". Это истины вечные, непреходящие и это не то, о чем поет Досмагамбет мулла - носитель прописной морали, стяжатель и ханжа (цитата).

 

Мулла служитель богатеев и вымогатель среди бедняков.

 

В каждом из этих состязаний помимо меткости и остро смелых нападок своих Джамбул становится на голову выше противников своим почитанием гражданского величия, правды и силы справедливой, независимой и непокорной.

 

О рождении сына героя, великого заступника народа мечтает Джамбул, о стране обетованной, где братство и дружба сольют силы людей, о стране, о которой грезил Асан Кайгы - печальник народа, поет Джамбул. Одновременно с этим, в том же состязании он поет о своем презрении к баям, чиновникам, к ханжам-муллам, к волостным и биям.

 

С такими истинно народными, идейно высокими качествами своих песен дожил Джамбул до Октября. Он узрел из далека, понял сердцем величие образа Ленина и Сталина. Это были те истинные великаны человечества, герои, заступники народов, которые жили доселе лишь в его мечтах, еще не названные и не воспетые акыном. И дальше, как превосходил он Кулмамбета в воспевании подвигов народных героев, так же и еще восторженнее и радостнее запел он о вождях, истинных любимцах трудового люда.

 

Имя Сталина для акына в его обобщающем восприятии стало одновременно воплощением и именем социализма, именем обновленной истории великой эпохи и счастья человечества. Другой основной мотив творчества Джамбула в наше время, составляло гневное изобличение врагов его родины, врагов народа, осмеивание недостатков и пороков в любой среде. Здесь Джамбул так же прекрасно пользовался приемами быстрой импровизации в состязаниях, приемами острых и смелых выпадов на всяких носителей зла и пороков. Не однажды и раньше осмеивал он управителей типа Манке (цитата) переводчиков, чиновников в лице Исы (цитата). Горько осмеивал ханжество богатого, но жадного хаджи Сауырбая, обворовавшего даже в пути в Мекку своего больного спутника (цитата).

 

Всю правдивую, гневную и острую свою сатиру из состязательных песен Джамбул легко обратил после, против всех тех, кто мешает на пути новой жизни возрожденных народов Союза.

 

"Песня должна вызвать или смех, или слезы, иначе это холостой выстрел", - говорил Джамбул. Смех и иронию в состязаниях акын избирал своим верным оружием очень часто. Так же смех - остроумие, меткое смешное сопоставление он употреблял во всех случаях жизни, почти до самой своей смерти. В этом качестве он не имел себе равного среди акынов, своих современников. Оставаясь акыном короткой, остроумной схватки с противником, в состязании - Джамбул легко и быстро слагал так же и шутки - остроты в куплетах порой невинных, но неотразимых в своей правдивости. Так, в последние годы своей жизни он шутил и над своей старостью, и над тем, как заметно стареют отдельные ученики акына.

 

В шутках, остротах, акын не делал исключения никому. Его меткие, шутливые удары не щадили и акынов друзей, и близких сородичей, также сыновей и снох его. Не только находчиво смешными, но исключительно образно-поэтическими были эти его шутки сопоставления. Здесь акын блистательно проявлял свой замечательный дар образного видения или осмысления всех явлений действительности. Такое искусство акына, как факт высокого мастерства, находило свое место и в состязательных, коротких но горячих схватках, и так же долгих восторженных песнях толгау, посвященных Джамбулом возвышенному, героическому или какому-либо радостному событию.

 

И эта счастливая особенность Джамбула петь зачастую образно убедительными, образно насыщенными тирадами, выгодно отличавшими его песни от песен противников в айтысах, помогли ему так же легко и мастерски воспевать образы вождей, особенно образ Сталина с исключительно богатыми сопоставлениями, с богатейшим живописным орнаментом словесной ткани.

 

Так вдохновенно использовал Джамбул столетний опыт песнетворчества, мастерство даровитого акына, черпая мотивы и содержание своих бессмертных новых песен из новой счастливой эпохи в истории народов, из эпохи сталинской.

 

Мухтар Ауезов

1948