К трехлетию Киргизской Республики

  К трехлетию Киргизской Республики Сегодня исполнилось три года со дня объявления Автономной республики трудящихся Киргизии. В истории нашей революции этот день стал днем фактического раскрепощения ранее угнетенных туземных масс Киргизского края от бывшей царской колонии. В истории же киргизского трудового народа этот день знаменует собой реальное воплощение в жизнь его идеалов и стремлений на пути освобождения от колониального гнета и великодержавной кабалы. Перенеся последние пытки самодержавия, вылившиеся в дикие формы мобилизации киргиз на тыловые работы в 1916 году, и усилившийся режим полицейских держиморд в степи, доходивших до абсолютного попрания всех прав его как народа, трудовая масса кирнаселения в тумане грядущих дней тогда еще инстинктивно чувствовала приближение восходящего солнца свободы над унылыми степями. И в последние дореволюционные годы в сознании обитателей этих полудиких степей уже бродили чаяния о свободе и заветные мечты о далекой «автомонии» (так киргизы произносили слово «автономия»). Начиная с того момента, киргиз своими внутренними переживаниями постепенно втягивался в орбиту революционной жизни. В первые годы революции он уже реагировал всеми фибрами души на все события, происходившие на видимом для него политическом горизонте. Правда, не все события он понимал правильно, потому и представлял себе значение многих из них очень смутно. Некоторые события до слухов степняков доходили в легендарной форме и служили сюжетом весьма распространенных фантастических рассказов, где беллетрист-киргиз в качестве полумифических героев выставлял на сцену «большого бека» и «меньшого бека» как двуx противников, борющихся насмерть за идеал, и оба— за народное благо. Прошло немного времени с тех пор, и мы теперь видим выросшую в дыму и пламени революционных событий, выросшую на наших глазах стройную фигуру молодой республики трудового народа, занявшего уже свое место в семье остальных ранее угнетенных, а ныне точно так же освобожденных национальностей Российской республики. Его республика оформляется, крепнет на наших глазах и как цельный государственный организм пускает глубокие корни в толщу трудовой массы, устанавливая непосредственную связь и тесное сотрудничество с ней в деле создания своей государственности, близко стоящей к непосредственным интересам и жизненно бытовым особенностям той же самой массы. В близости этой республики, этой новой государственности, по своему духу, по своим принципам и намеченным задачам к трудовой массе нет сомнения не только у сознательных слоев трудящихся, но даже и у степняка. Справедливость этих слов выясняется не путем теоретических рассуждений и не путем предположительных догадок, а путем несомненных фактов роста политического правосознания, пролетарского чутья и роста симпатии к власти Советов. Вопреки злостной агитации и навеянным ложным мыслям предыдущих контрреволюционных правительств против Советской власти, огромное большинство трудовой киргизской массы судит весьма логично и трезво по тем результатам, которые достигнуты им во времена каждого из этих правительств. И в этом отношении для него является вполне очевидной та огромная разница, которая существует между властью Советской и властью эсеров и остальных контрреволюционеров различных мастей. Факты существования автономной республики, во главе которой стоят представители этого трудового народа, существование бесчисленных льгот для кочевого населения сообразно хозяйственно-бытовым особенностям при несении государственных повинностей, существование судов, построенных по национальным признакам, точно так же соответственно укладу его жизни, повсеместное мировое привлечение кирбедноты в ряды милиции, в органы административного управления с целью сближения власти с толщей трудовых слоев, и наконец, начавшиеся недавно государственные мероприятия по урегулированию земельных отношений киргиз с казачьим и крестьянским населением с целью удовлетворения земельных нужд коренного населения в первую очередь служат прежде всего живой агитацией за Советскую* власть и бесспорным фактом о несомненной близости власти Советов к интересам трудящихся всех угнетенных национальностей. Что значат такие крохи, обещанные Комитетом членов: Учредительного собрания и Уфимским совещанием контрреволюционных групп, работавших под лозунгом возврата к черной реакции и возрождения единой неделимой. России, в сравнении с перечисленными выше реальными достижениями при Советской власти, — в этом вполне трезво разбирается реалист-степняк. Ему помогает разбираться в этом не наша агитация, а наши действия. Логика прошлых событий и анализ мероприятий сегодняшнего дня раз и навсегда определяют для киргиза его путь, его направление и разрешают для него вопрос, на чьей стороне должна быть его симпатия. Представшая перед ним дилемма: капитал или труд — была ясна для него. И он ныне уже вседело приобщился к труду. В этом нет преувеличений, нет восторженного пафоса, это есть объективное изложение действительности нашим языком, языком обыкновенной плебейской прозы, которым мы говорим о всех наших недочетах и достижениях с одним и тем же спокойствием. Мухтар Ауезов

К трехлетию Киргизской Республики

Сегодня исполнилось три года со дня объявления Автономной республики трудящихся Киргизии. В истории нашей революции этот день стал днем фактического раскрепощения ранее угнетенных туземных масс Киргизского края от бывшей царской колонии.

В истории же киргизского трудового народа этот день знаменует собой реальное воплощение в жизнь его идеалов и стремлений на пути освобождения от колониального гнета и великодержавной кабалы. Перенеся последние пытки самодержавия, вылившиеся в дикие формы мобилизации киргиз на тыловые работы в 1916 году, и усилившийся режим полицейских держиморд в степи, доходивших до абсолютного попрания всех прав его как народа, трудовая масса кирнаселения в тумане грядущих дней тогда еще инстинктивно чувствовала приближение восходящего солнца свободы над унылыми степями. И в последние дореволюционные годы в сознании обитателей этих полудиких степей уже бродили чаяния о свободе и заветные мечты о далекой «автомонии» (так киргизы произносили слово «автономия»). Начиная с того момента, киргиз своими внутренними переживаниями постепенно втягивался в орбиту революционной жизни. В первые годы революции он уже реагировал всеми фибрами души на все события, происходившие на видимом для него политическом горизонте.

Правда, не все события он понимал правильно, потому и представлял себе значение многих из них очень смутно. Некоторые события до слухов степняков доходили в легендарной форме и служили сюжетом весьма распространенных фантастических рассказов, где беллетрист-киргиз в качестве полумифических героев выставлял на сцену «большого бека» и «меньшого бека» как двуx противников, борющихся насмерть за идеал, и оба— за народное благо.

Прошло немного времени с тех пор, и мы теперь видим выросшую в дыму и пламени революционных событий, выросшую на наших глазах стройную фигуру молодой республики трудового народа, занявшего уже свое место в семье остальных ранее угнетенных, а ныне точно так же освобожденных национальностей Российской республики.

Его республика оформляется, крепнет на наших глазах и как цельный государственный организм пускает глубокие корни в толщу трудовой массы, устанавливая непосредственную связь и тесное сотрудничество с ней в деле создания своей государственности, близко стоящей к непосредственным интересам и жизненно бытовым особенностям той же самой массы.

В близости этой республики, этой новой государственности, по своему духу, по своим принципам и намеченным задачам к трудовой массе нет сомнения не только у сознательных слоев трудящихся, но даже и у степняка. Справедливость этих слов выясняется не путем теоретических рассуждений и не путем предположительных догадок, а путем несомненных фактов роста политического правосознания, пролетарского чутья и роста симпатии к власти Советов. Вопреки злостной агитации и навеянным ложным мыслям предыдущих контрреволюционных правительств против Советской власти, огромное большинство трудовой киргизской массы судит весьма логично и трезво по тем результатам, которые достигнуты им во времена каждого из этих правительств. И в этом отношении для него является вполне очевидной та огромная разница, которая существует между властью Советской и властью эсеров и остальных контрреволюционеров различных мастей.

Факты существования автономной республики, во главе которой стоят представители этого трудового народа, существование бесчисленных льгот для кочевого населения сообразно хозяйственно-бытовым особенностям при несении государственных повинностей, существование судов, построенных по национальным признакам, точно так же соответственно укладу его жизни, повсеместное мировое привлечение кирбедноты в ряды милиции, в органы административного управления с целью сближения власти с толщей трудовых слоев, и наконец, начавшиеся недавно государственные мероприятия по урегулированию земельных отношений киргиз с казачьим и крестьянским населением с целью удовлетворения земельных нужд коренного населения в первую очередь служат прежде всего живой агитацией за Советскую* власть и бесспорным фактом о несомненной близости власти Советов к интересам трудящихся всех угнетенных национальностей.

Что значат такие крохи, обещанные Комитетом членов: Учредительного собрания и Уфимским совещанием контрреволюционных групп, работавших под лозунгом возврата к черной реакции и возрождения единой неделимой. России, в сравнении с перечисленными выше реальными достижениями при Советской власти, — в этом вполне трезво разбирается реалист-степняк. Ему помогает разбираться в этом не наша агитация, а наши действия. Логика прошлых событий и анализ мероприятий сегодняшнего дня раз и навсегда определяют для киргиза его путь, его направление и разрешают для него вопрос, на чьей стороне должна быть его симпатия.

Представшая перед ним дилемма: капитал или труд — была ясна для него. И он ныне уже вседело приобщился к труду.

В этом нет преувеличений, нет восторженного пафоса, это есть объективное изложение действительности нашим языком, языком обыкновенной плебейской прозы, которым мы говорим о всех наших недочетах и достижениях с одним и тем же спокойствием.

Мухтар Ауезов