16 Қыркүйек 2013, 09:57
Возникает вопрос, имели ли возможность плебеи входить в первый разряд по реформе Сервия Туллия и каков его социальный состав? Талантливый русский историк И.В. Нетушил считал, что патриции несли службу только в коннице, а для участия в classis выставляли своих клиентов. Несомненно, клиенты могли сопровождать патрициев в походах, так как входили в их роды. Так, Дионисий говорит о толпе клиентов, присоединившейся к Марцию Кориолану в надежде на добычу во время его грабительского рейда против антийцев. Кориолан удаляется в изгнание с тремя-четырьмя клиентами (Plut.Marc.21), а Марк Фурий Камилл в начале IV в. — собрав вокруг себя “друзей” и клиентов (cum accitis domum tribulibus et clientibus). На присутствие клиентов в центуриях I-го разряда в комициях указывает сообщение Ливия об избрании в 462 г. патрициями и клиентами консулов ( per patres clientesque patrum consules creati…) (II.64.2), а Дионисий оговаривает, что патриции со своими “друзьями” и клиентами были многочисленными в центуриатном собрании (IX.41.5), т.е. они и входили в одни центурии с патрициями, так как на них распространялся ценз патрона, и обеспечивали им большинство.
Но традиция сообщает о клиентах только как о вспомогательной военной силе, о слугах и оруженосцах патрициев. У Дионисия есть также сведения о постановлении сената, чтобы патриции с клиентами вышли в поле, где к ним могли присоединиться добровольцы. Однако заметим, что этот эпизод относится к середине V в., когда плебс по всеобщему убеждению историков уже составил большинство войска. Кроме того, речь идет не о регулярном войске, а об отрядах добровольцев, выставляемых вследствие нежелания как раз плебеев записываться в войско. Здесь, как и во время 1-й сецессии, патриции организовывали собственные отряды (но не только из клиентов, а вместе с ними), как замену регулярному войску. Выше уже говорилось, что нельзя путать плебеев с клиентами, как поступает Т. Моммзен. И.В. Нетушил также отождествляет клиентов с собственностью частных, патрицианских родов, а плебеев считает государственными клиентами, из чего следует, что тактически он приписывает к classis именно этих последних. Исходя из этого, представляется невероятным, чтобы клиенты составляли главные силы общины и, тем более, находились в равных условиях с патрициями, разделяя с ними не только тяготы, но и выгоды военной службы, в том числе и право военной добычи.
В связи с этим определенный интерес вызывает сообщение Дионисия о предложении в начале V в. Аппия Клавдия организовать войско из освобожденных рабов, ибо те уже обладали достаточным военным опытом, сопровождая патрициев во многих походах. Выше он же сетует на то, что после 1-й сецессии войско оказалось составленным в основном из клиентов и ремесленников. Данный пассаж несомненно достоверен и обращен именно к патрициям, ибо они преимущественно владели рабами. Сама речь произнесена после сецессии в пику плебеям и с явным стремлением уязвить их сравнением с рабами и клиентами, хотя не исключено, что Аппий подразумевал долговых рабов, которыми в массе своей становились именно плебеи, ранее привлекавшиеся к военной службе. Заметим, что ремесленники по центуриатной реформе стоят как бы вне центуриатных разрядов и, возможно, не призывались в войско в обычных случаях.
Пассаж Дионисия указывает, что рабы (как и клиенты) действительно сопровождали хозяев в походах, причем не только в качестве слуг, так как обладали военными навыками. Уже в битве на Тразименском озере в 217 г. вслед за воинами шло 6 тыс. рабов. Фест называет рабов солдат calones, так как они носили деревянные дубины, также те, кто пользовался такого рода наступательным оружием называются5. Как видим, они даже вооружались и имели военное значение. Они сопровождали солдат во время II Пунической войны и во времена Гая Мария в конце II в; Метелл в начале I в. изгнал рабов солдат из лагеря (Val.Mах.II.7.2). Но эти данные относятся к гораздо более позднему времени. Тем более сомнительно помещать рабов в одни боевые порядки с ранне-республиканскими патрициями. Скорее они служили в качестве легковооруженных или щитоносцев, закрывающих гоплитов щитами. Не об этом ли намекает эпизод Ливия, когда всадники, спешившись, прикрывают своими щитами пехотинцев в первом ряду, вероятно, в ожесточенном сражении потерявших своих щитоносцев. К тому же разряду возможно отнести термины accensi и velati. Они были приписаны к цензу легионов и следовали за войском невооруженными для пополнения потерь. Вероятно, это были свободные бедняки из низших разрядов, включая пролетариев. Во всяком случае полагать их тяжеловооруженными воинами ошибочно.
Ряд исследователей считает членов classis крупными собственниками, которые не могли быть многочисленными. П. Виллемс отвергал самое возможность, чтобы 1-й разряд составлял половину населения, а потому считал военные и политические центурии различными . Этим он возражает Т. Моммзену, который, напротив, полагал, что при тогдашнем разделении земель почти половина земельных участков были полными наделами, а владельцы 3/4, 1/2 и 1/4 надела составляли едва по 1/8 общего числа землевладельцев. Из этого искусственного тезиса он выводит и признание пропорциональности центурий количеству земельных участков. Однако в свое время Т. Дайер справедливо заметил, что нельзя считать ценз 1-го разряда в 100 тыс. ассов слишком высоким, если члены 5-го разряда при цензе в 25 тыс. ассов вооружались только пращами. Учтем также, что денежный ценз первоначально исчислялся, как говорилось выше, в общей оценке совокупности имущества, а не в ежегодном доходе. Исчисление же ценза в земле ошибочно, поэтому следует отказаться от мнения, что 1-й разряд включал только патрициев как собственников земли.
Мнение о полном отчуждении плебеев от земли опровергается в науке. И.Л. Маяк убедительно обосновала тезис о том, что в Ранней республике плебеи пользовались землей на правах частной собственности. Более того, они имели доступ и к части вновь завоеванного ager publicus, но на правах ассигнирования, а не оккупации и бесплатного поссессия как патриции, в чем и заключалось их неравноправное положение. Тот факт, что среди плебеев было немало состоятельных владельцев земли, подтверждают и сведения Ливия о грабеже вольсками во главе с Гаем Кориоланом полей плебеев, а не патрициев, и о должнике-центурионе из плебеев, который за долги потерял дедово и отцово поле, а также скот и дом. Такие плебеи вполне могли иметь ценз, достаточный для службы в 1-м разряде. Возможно, в прежде высоком положении упомянутого центуриона, как и других плебеев, разорившихся из-за войн и участия в войске, кроется один из поводов к плебейской сецессии, тем более что инициатором ее выступило войско (т.е. прежде всего плебейская часть classis), обманутое в надеждах на освобождение таких же должников. Ливий говорит, что в 60-e годы V в. от долгов страдали не только бедняки, но и виднейшие из плебеев. Можно утверждать, что волнения должников охватывали прежде всего тех, кто состоял в войске, т.е. ассидуев.
Обратим внимание, что в народное собрание являлись не только граждане, живущие в Риме, но и сельские жители. Так как в этом пассаже Дионисий подразумевает собрание по трибам, в начале V в. плебейское, то в этих жителях, как и в agrestes Ливия, постоянно проживавших в сельской местности, оправданно видеть плебеев. Дионисий их так и называет (VII.58.2). Таким образом, даже с точки зрения владения частной земельной собственностью, возможность участия плебеев не только в войске, но и в 1-м разряде (classis) не вызывает сомнений.
Однако чрезвычайно мало сведений можно найти в источниках о месте плебеев в classis. Например, в эпизоде Ливия о спешивании всадников в сражении у Регильского озера (499 г.) всадники бросились в первые ряды (in primum) и прикрыли передовых воинов (antesignanes) щитами, чем воодушевили их, увидевших, что “знатнейшие юноши сражаются наравне с ними, подвергаясь такой же опасности, чтобы преследовать неприятеля” (Liv.II.20.10-11). Таким образом, противопоставление пехотинцев-антесигнанов и знатных всадников-патрициев позволяет заключить, что в первых рядах сражались также и плебеи. При этом под первыми рядами следует понимать не одну шеренгу или лeгкиe отряды антесигнанов, но, судя по контексту, всю первую боевую линию (pedestris acies), которую, согласно традиции, занимали воины1-го разряда.
Интересны жалобы плебеев на притеснения со стороны патрициев и угрозы по адресу последних, что “вне Рима они (плебеи) сражаются за свободу и римскую власть, а дома томятся в угнетении и плену у сограждан, что свобода простого народа в большей безопасности на войне, чем в мирное время, и среди врагов, чем среди граждан”; что не нужно записываться в войско — “отцы пусть воюют, отцы пусть берутся за оружие” (patres militarent, рatres arma caperent), чтобы опасности войны пришлись бы на долю тех, на чью и добыча”. Вероятно, в patres следует видеть не только сенаторов, но и патрициев как таковых. Так что разговоры традиции о частой службе богачей-патрициев несколько преувеличены, но добычей, поступающей в казну, распоряжался именно сенат. Наконец, к 461 г. относится протест плебейских трибунов против войны с антийцами: “…воевать будут римские плебеи. Обремененных оружием, консулы быстро погонят их из Рима, мстя трибунам удалением, а вернее, изгнанием граждан”. Обращает на себя внимание постоянный акцент на преимущественно плебейский состав воинских сил, противопоставляемых patres, что звучало бы абсурдно при исключительно патрицианском характере classis. Далее, военная служба рассматривается как бремя, сравнивается с изгнанием, выселением (вспомним, что плебеи всегда противились своему выселению в колонии как средству утоления земельного голода). В то же время подчеркнем еще раз, что плебеи мыслятся как часть civium, хотя и неполноправная и как бы дистанцированная от патрициев, что объясняет их жалобы на плен “у сограждан”.
Как будет показано ниже, плебейские трибуны в V в. для оказания давления на патрициев нередко запрещали набор войск и брали под защиту тех сограждан, которых консулы (преторы) вынуждали записываться в войско. Но прерогативы плебейских трибунов касались только плебеев. Именно поэтому Гай Марций с презрением заявлял, что трибуны могут приказывать плебеям, но не патрициям. Закономерен вывод, что права трибунов распространялись и на воинов-плебеев, которых они в основном и защищали. В первой половине V в. это могли быть главных образом плебеи из состава classis, ибо другие разряды образовались позднее. Об этом же свидетельствуют данные о распределении Фабиями в 70-х годах раненых плебеев по домам патрициев и о попытке консулов записать плебейского центуриона Волерона рядовым пехотинцем, и о неповиновении войск консулам. Замечание Ливия, что большая часть плебеев находилась в войске под Велитрами (in exercitu plebis magnam partem abesse…) (VI.36.9), ясно показывает, что в начале IV в. состав воинских сил был уже почти исключительно плебейским.
Возникает закономерный вопрос, входили ли в classis сами патриции? По приведенным выше сведениям (которые подтверждаются еще более многочисленными данными) создается впечатление, что версия о неучастии патрициев в пешем войске верна. Ф. Де Мартино поэтому полагал, что после реформы Сервия существовало деление на всадников и гоплитов, соответствовавшее делению общества на патрициев и плебеев.
Но привлекает внимание вложенная Ливием в уста консула Ссрвилия накануне 1-й сецессии сентенция о том, что “плебеи — лишь часть гражданского целого (parte civitatis), хотя и большая” (II.24.4). Характерную деталь пepeдaeт Плутарх (Marc.12): сенаторы назначали в войско вожаков плебейского возмущения, желая прекратить волнения внутри государства в надежде, что, служа в одном войске и находясь в одном лагере, бедняки и богачи, плебеи и патриции не будут с прежней ненавистью относиться друг к другу, станут жить в большем согласии. Бросается в глаза морализаторское сопоставление Плутархом бедняков с плебеями, а богачей с патрициями, в то время как среди плебеев было немало состоятельных людей, к числу которых, несомненно, относились и вожаки возмущения (Ж.-Кл.Ришар полагал даже, что плебейские трибуны выбирались из состава так называемых conscripti, что, впрочем, сомнительно). Но пассаж Плутарха подразумевает, что патриции также служили в войске, причем не в коннице, а в пехоте, бок о бок с плебеями. Ливий также передает, что в войске храбро сражались и патриции, и плебеи.
Рассмотрим ускользавший от внимания исследователей эпизод Ливия, в котором диктатор Цинциннат в 458 г. назначает своим начальником конницы некоего Луция Тарквиция, “родом патриция, но по бедности служившего в пехоте (patriciae gentis, sed qui cum stipendia pedibus propter pauperitatem fecisset), a воинской доблестью далеко превосходившего римскую молодежь”. Извинительная оговорка о доблести, применяемая Ливием и Дионисием ко всем патрициям, лишь подчеркивает неординарность такого назначения. Пассаж позволяет заключить, что, во-первых, войско в середине V в. действительно строилось по цензу, поэтому знатность Тарквиция (а на нее указывает и его экстраординарная должность, связанная с империем и предоставлявшаяся, как правило, экс-магистратам) не обеспечила ему всаднического состояния. Во-вторых, очевидно, что патриции были все же связаны, в основном, со службой в коннице, чем объясняется и специальная оговорка, и то, что его назначение не встретило недоумения со стороны сената и общинников.
Данное положение говорит о том, что цензовая шкала была подвижна и могла изменяться с проведением каждого нового ценза. Иначе трудно понять, почему Тарквиций был сведущ в конной службе (в противном случае легко было найти всадника). Характерно замечание Дионисия, что Тарквиция вследствие его бедности просто проглядели (X.24.3), т.е. вычеркнули из списка всадников и автоматически перевели в classis. Но главное, этот эпизод свидетельствует о службе патрициев в пехоте. Вряд ли будет натяжкой предположение, что он был командиром.
В этой связи следует проанализировать другой эпизод традиции, связанный с известным подвигом Горация Коклеса в начале Республики (Liv.II.10; Dionys.V.23; Plut.Popl.16). По Дионисию (V.23.3), он был племянником консула Марка Горация, т.е. патрицием. Он во время осады Порсеной Рима стоял в карауле у моста через Тибр (Liv.II.10.3) и сражался пешим, как и два оставшихся с ним воина, которые тоже были явно патрициями (Ibid.6; Plut.Popl.16.3). Правда, он вызывает на поединки знатных этрусков, что ассоциируется с поединками военачальников, ездивших на лошадях (Liv.II.19; IV.19.4; 28.8; V.36.7). Но применение им щита scutum (II.10.10) может означать лишь то, что он был пехотинцем, в крайнем случае младшим командиром, возможно, даже не из 1-го разряда, воины которого были вооружены щитами clipeus. А всадники и высшие командиры типа военных трибунов носили круглые щиты pаrma (Liv.II.46.5). Тот факт, что ему было выделено в награду поле, которое он должен был сам опахать, выявляет его скромный ценз до войны с этрусками (II.10.12; Plut.Popl.16.4).
Патрицием является также Муций Сцевола (Liv.II.12.1; Plut.Popl.17). Но источники не сообщают, служил ли он в войске и в каких именно частях. Употребление им меча (mucro) (Liv.II.12.8) характеризует его скорее как пехотинца, ибо всадники действовали копьями и мечами spata. Но вызывает интерес, почему он заявляет Порсене о 300 юношах, готовых его убить (Liv.II.15; Plut.Popl.17.4). Едва ли в них следует видеть всадников, которых по реформе Сервия было много больше. Но число телохранителей Тарквиния Гордого было наподобие целеров Ромула именно 300 (Liv.I.49.2), а Брут носил титул трибуна целеров (I.59.7). Поэтому Муций мог иметь ввиду именно их — представителей аристократической молодежи.
Добавим также уже приводившиеся выше сведения о формировании патрициями со своими клиентами военных отрядов во время 1-й сецессии плебеев. Причем они вышли на охрану стен Города и дорог, каждый “по своим местам” (Dionys.VI.47.1). Это указывает на то, что патриции и клиенты в начале V в. еще составляли определенную часть войска и служили в одних и тех же центуриях.
Ценные сведения содержит традиция о Гае Марции Кориолане. Согласно Плутарху, он был патрицием, причем знатным (Marc.1; ср. Liv.II.33.5), но отличился при осаде Кориол, будучи пехотинцем. В коннице служить он не мог, так как стоял в карауле (Liv.II.33.6), а затем ворвался в город и сражался у стен (Ibid.7-8; Dionys.VII.21; Plut.Marc.8). Сведения о совершении им вылазки во главе “отборного отряда воинов” (cum delecta militum manu) (Liv.II.33.7) или “кучки воинов” (Plut.Marc.8.2) заставляют предположить не рядового воина, а младшего командира. Тем более, что позднее он совершал набеги на вражеские территории во главе отряда из клиентов, “друзей” и добровольцев, среди которых были и привлеченные надеждой на добычу плебеи (см. выше).
Плутарх передает, что многие сенаторы пали в сражении с Порсеной. В них логично видеть именно patres, т.е. патрициев, ибо члены сената в боях не участвовали хотя бы по возрасту. Важные данные о роли патрициев в войске предоставляет Дионисий в описании церемониальной процессии на празднике Ludi magni. Во главе ее ехали юноши “на лошадях своих отцов, имеющих благодаря своей судьбе право быть всадниками, в то время как остальные, предназначенные к службе в пехоте, следовали пешими, первые в турмах и центуриях, вторые в отрядах и подразделениях. Если патрицианская принадлежность всадников сомнений не вызывает, то отнесение вторых к плебейской молодежи уязвимо, учитывая, что Ludi magni имели древнее происхождение и связаны с патрицианской общиной, как и процессия в честь Кастора и Поллукса. Её проводили обладатели общественного коня. Выстроенные по трибам и центуриям, они ехали верхом в боевых порядках, словно возвращаясь с битвы, в оливковых венках и трабеях. Они начинали процессию от храма Марса, сооруженного вне померия, и, пройдя через несколько районов Города и Форум, миновали храм Кастора и Поллукса. Их численность определялась до 5 тыс. человек (Dionys.VI.13.4). Этот праздник был связан с особым положением всадников в обществе и воспроизводил реалии времен Септимонтия. Поэтому и в пехотинцах на шествии Ludi magni можно усматривать патрицианских юниоров, служивших по цензу в пешем войске — classis, а потому выстроенных по центуриям.
Проведенный анализ традиции, выявляя активное участие в воинских силах вообще и в собственно classis плебеев, получивших туда доступ по реформе Сервия Туллия, тем не менее ставит под сомнение широко распространенный тезис о том, что плебс изначально занял в центуриатном войске и комициях первое место, став костяком войска. Это безусловно справедливо для второй половины V — IV в. Но применимо ли такое положение для первой половины V в. и сложилось ли оно автоматически и одномоментно?
Необходимо принимать во внимание уже отмечавшееся выше обстоятельство, что сервианская реформа не знала деления на сословия. В Законах ХII таблиц зафиксированы две категории римского населения — adsidui и proletarii (I.4). Еще И.В. Нетушил считал 1-й разряд центуриатных комиций adsidui, ссылаясь на пассаж Геллия (ХVI.10.15), который также говорил о разделении населения на эти две группы. Геллий дает следующую характеристику: Adsiduus in XII Tabulis pro locuplete et facile facienti dictus aut ab (assiduis ab) aero dando, cum id tempora rei publicae postularent, aut a muneris pro familiari copia faciendi adsideitate. Заметим, что Геллий прилагает характеристику “ассидуй” к locupletes, иначе говоря, “ассодатель”, т.е. плательщик ценза (или точнее, трибута), был связан с землей. Источники достаточно единодушны в признании того, что в древности термин locuples употреблялся для обозначения людей, обладавших земельными участками loci. Например, Цицерон уточняет, что locupletes (имеющие земли) и pecunioses (богатые скотом) считались первенствующими гражданами, которые владели также и клиентами. Последнее замечание ассоциирует их с патрициями, но следует иметь в виду, что Цицерон описывает эпоху Ромула. Но он же сообщает, что Locuples est assiduus ut ait Aelius appellatus ab asse dando, что соответствует и более поздней характеристике Геллия, определяя ”ассидуев” как “вносящих ассы” (но глагол do может иметь значения “давать”, “предоставлять”, а может быть, “предъявлять” — в виде ценза?). Тем самым источники устанавливают теснейшую связь между этими двумя категориями. Можно с уверенностью утверждать, что термин locuples обозначал наиболее многочисленное, полноправное население римской цивитас, которое обладало земельными наделами, как из ager publicus, так и из ager gentilicius, и сопутствующим им скотом и другим имуществом. Не случайно Дионисий именует основной, “средний класс” Рима, земельных собственников, составлявших базу римских воинских сил.
Название assidui, на мой взгляд, отражало уже не социально-экономический, а военно-политический статус общинника — его место в цензовой системе и центуриатной организации. В этой связи привлекает внимание определение Геллием в приведенном выше отрывке (ХVI.10.15) усердия “ассидуев” в выполнении “обязанностей в соответствии с имущественным положением”. Термин copiae familiaria означает не столько “семейные средства”, сколько “состояние, имущество”, или “имущественное положение”. А это в свою очередь логически связано с оценкой имущества, цензом общинника. Можно согласиться с характеристикой Л.Л.Кофановым термина munera publica, которым у римских юристов “обозначались государственные дела, связанные с расходами, но без занятия какой-либо магистратской должности”. Но сведение его, как и понятия negotia publica, которыми также занимались “ассидуи”, преимущественно к коммерческой деятельности, к выполнению государственных контрактов или подрядов, и рассмотрение термина “ассидуй” как синонима более позднего publicanus , представляется неоправданным. Ведь следует помнить, что первейшим “государственным делом” гражданина, связанным с расходами, было несение военной службы в соответствии со своим цензом, что, на мой взгляд, и отразил Геллий.
Обнаруженная Геллием взаимозависимость категорий classicus assiduusque позволяет установить, что в военном отношении “ассидуи” составляли именно classis, т.е. фаланговое войско (по крайней мере первоначально). Иными словами, в classis входили граждане, владевшие преимущественно земельной собственностью. Это, впрочем, отнюдь не исключает причисления к “ассидуям” и богатых торговцев или зажиточных ремесленников, имевших собственность (в том числе земельную) в Городе, а также владельцев частных земельных наделов (преимущественно плебеев), способных выплачивать положенный по цензу военный трибут. Этим они отличались от пролетариев, которые не обладали земельной собственностью и достаточным состоянием и проживали главным образом в Городе, что подтверждается сообщением Ливия (IX.46.11-14) о распределении цензорами Квинтом Фабием и Публием Децием городской бедноты (“рыночной толпы”— forensem turbam) в 304 г. по четырем городским трибам, в отличие от действий Аппия Клавдия Цека, который несколько ранее приписал “городской сброд” (humiles urbani) ко всем трибам, включая сельские.
Вопрос о социальном составе “ассидуев”, составлявших военную центуриатную организацию, остается дискуссионным. В источниках отсутствуют какие-либо сведения об ущемлении прав прежде единолично полноправного патрицианского populus после реформы Cepвия. Некорректно преуменьшать их численность и ограничивать службой только в коннице. Приведенные выше данные свидетельствуют, что они наряду с плебеями и собственными клиентами, входившими в те же центурии, что и патроны-патриции (в чем, несомненно, проявлялось сохранение родовых пережитков), формировали значительную часть classis. По крайней мере такое положение мы застаем в первые десятилетия V в. до н.э.
Следовательно, патриции ничего не проиграли от реформы Сервия Туллия и в полном составе были включены в новую, центуриатную организацию, а именно, во всаднические центурии и в classis, где заняли большинство командных должностей. Причиной этого, по моему мнению, служил стабильный и достаточно высокий ценз патрициев, возможно, сложившийся с самого начала проведения реформы в середине VI в. с учетом именно их среднего состояния.
Подробный разбор данной проблемы потребовал бы специального исследования. А поскольку такое исследование, основные положения которого мы разделяем, проведено И.Л. Маяк, то здесь следует ограничиться указанием на следующие условия, которые способствовали сохранению патрициями стабильного ценза, отсекавшего от classis массы малоимущих плебеев. Во-первых, это наличие у патрициев родового принципа, подразумевавшего относительное равенство членов рода и курии. В противном случае было бы затруднительно формировать куриатные отряды досервианского войска. Равенство родов поддерживалось как обладанием родовыми землями (ager gentilicius), в том числе в пагах, так и исключительным правом патрициев на распоряжение и пользование (possessio, occupatio) общинной землей (ager publicus), включая прежде всего захваченную у противника (ager occupatorius). Причем наделение землей из общественного фонда производилось для патрициев бесплатно и долгое время без ограничений и даже с запасом, так сказать “на вырост”, с учетом будущих возможностей, клиентов и “друзей” (sodales) главы рода. Именно эта земля создавала тот уровень, опуститься ниже которого патрицию не позволяли род и курия. Они обеспечивали своих членов хотя бы минимальным наделом. Источники содержат сведения о традиции римских царей делить захваченные и прочие земли среди всех соплеменников (Plut.Numa.17,24,27) или среди тех, кто земли не имел, поровну (Dionys.III.1.5). Так, Нума разделил завоеванные Ромулом земли среди неимущих бедняков-общинников (т.е. патрициев), чтобы уничтожить бедность и освободить бедных от необходимости работать на полях богатых, по-видимому, в качестве клиентов (Plut.Numa.16).
В раннереспубликанский период письменная традиция демонстрирует факты обладания патрицианскими родами различными участками земли — от небольших, обрабатывавшихся самим патрицием, например, хрестоматийные 4 югера Тита Квинкция Цинцинната (Liv.III.25.8; Colum.1; Praef.13), или 7 югеров (Val.Max.IV.4.7), до огромных, площадью более 500 югеров — как пожалованный Курию Дентату (Aur.Vict.XXXIII.10). Так, Горация Коклеса за упоминавшийся подвиг наградили участком, который он мог обойти с плугом за сутки (Ibid.XI.2; Plut.Popl.16) т.е. явно с запасом, а переселившемуся в Рим в начале V в. с родом Аппию Клавдию как главе рода предоставили надел в 25 югеров (Dionys.V.40; Suet.Tib.I.1; Plut.Popl.21; Cato Maior.2). Эти примеры, как и случай с Луцием Тарквицием (см. выше), не позволяют говорить о полном равенстве патрициев в Ранней республике. Исчезновение из фаст ряда патрицианских родов, появление вместо них одноименных плебейских отражают процесс имущественного расслоения в их среде. Могли вымереть (как Потиции) или быть истреблены (как Фабии) даже целые роды, другие семьи, как верно отметила И.Л.Маяк, потерять патрицианское достоинство, но обогатившись, войти в круг плебейской знати. Но данный процесс был очень медленным и длительным. В Ранней республике он тормозился как привилегированным положением патрициев в качестве членов замкнутой куриатной организации, не отмененной, как уже отмечалось, реформой Сервия Туллия, так и сохранением куриатно-родовой взаимопомощи и наличием клиентов.
Таким образом, очевидно, что в состав classis по центуриатной реформе вошла лишь наиболее состоятельная часть плебеев, влившаяся в категорию “ассидуев”. Но положение этих плебеев должно было существенно отличаться от патрицианского. Вo-первых, их ценз был значительно менее стабилен. Несмотря на то, что часть плебеев владела землей на правах частной собственности и даже была заинтересована в развитии рабовладения за неимением клиентов, на их имущественное состояние оказывали влияние многие факторы: например, рыночная конъюнктура, грабительские нападения соседних племен на их поля, наконец, нехватка рабов из пленников. В то же время все это приводило к росту долгового рабства, котрое угрожало именно разорявшимся плебеям (в том числе и вследствие частой военной службы, которая отрывала кормильца от земли, что при отсутствии дополнительных рабочих рук типа клиентов разоряло их семьи). Отмеченная подвижность границ цензовых разрядов могла приводить также к понижению цензового статуса даже состоятельных плебеев.
Во-вторых, общие с патрициями, произвольно составленные временные политические центурии лишали плебеев возможности изъявлять полноценно свою волю в центуриатных комициях. Ибо они обеспечивали преобладание патрициев с клиентами в каждой центурии, а при отсутствии понятия кворума, и законность голосования даже в случае удаления плебеев с Марсова поля. В-третьих, даже голосуя с патрициями в одних центуриях и пользуясь выгодами получения военной добычи, плебеи, по свидетельству источников, не обрели таких кардинальных прав, как свободный доступ ко всему ager publicus и права ауспиций для занятия курульных должностей, связанных с империем. Первое право было актуальным преимущественно для беднейших слоев плебса, старадавшего от безземелья и должничества, в то время как плебейская верхушка располагала возможностью покупать землю или брать ее в аренду у тех же патрициев. Но лишение плебеев доступа к магистратурам, позволявшим контролировать военную организацию, прямо затрагивало интересы именно их зажиточных слоев, которые, используя интересы и тяготы бедноты, повели борьбу за достижение собственных целей, прежде всего — доступа к управлению общиной.
Обращает на себя внимание пассаж Варрона, в котором выделяются категории граждан, выкликаемые глашатаем для проведения ценза: omnes Quirites, pedites armatos privatosque, curatores omnium tribuum. Здесь квириты, которых справедливо считать членами куриатной организации, перечислены отдельно и наряду с членами центуриатной организации — вооруженными и невооруженными (по-видимому, юниорами и сениорами) пешими воинами — и членами триб, т.е. территориальных подразделений общины. Р. Палмер отмечает, что эти три названия могли обозначать одного и того же человека, но выступавшего в разных ипостасях. Но если куриал, воин и землевладелец воплощались в патриции, то плебей был лишен первого статуса и оставался неполноправным civis. Войти в курию он не мог без специального решения о принятии (как в случае с Аттом Клавзом или пополнением сената в начале Республики), в противном случае он был бы допущен к ауспициям, что лишило бы смысла многолетнюю борьбу плебеев за высшие магистратуры.
Реальное расслоение патрициата началось во второй половине V-IV в. и совпало с падением значения центуриатного собрания, где он составлял искусственное большинство, а также было вызвано кризисом самой сервианской центуриатной системы. Это проявилось в придании плебисцитам законодательного характера, что в IV в. вывело на первое место в политической жизни трибутные комиции, в которых доминировали численно преобладавшие в трибах плебеи; в доступе плебеев к высшим магистратурам, что лишило куриатную организацию базы ее влияния, а вкупе с разрешением смешанных браков открыло дорогу к формированию нового правящего сословия — нобилитета. Весь V в. патриции упорно сопротивлялись допуску плебеев к общественной земле, которая обеспечивала их привилегированное положение в общине и стабильный ценз locupletes. Поэтому борьба плебеев за доступ к ager publicus была не только вопросом престижа, но и реальным, почти единственным способом повысить свой ценз для широких масс плебеев infra classem, войти благодаря этому в войско и поднять свой статус в центуриатных комициях. В IV в. после ряда существенных уступок (к примеру, раздачи плебеям общественных земель, захваченных после падения Вей — Liv.V.30.8), плебеи получили доступ к земле, что не могло не подорвать позиции патрициев. Реформы первого плебейского диктатора Квинта Гортензия в 287 г. можно по праву считать концом патрицианской эры.
roman-glory.com