Оставался сторонником мирного решения недоразумений

Он жестоко подавлял своеволие отдельных султанов, старшин, биев, отколовшихся от народного движения, строго расправлялся с теми, кто поддерживал политику России, но оставался сторонником мирного решения недоразумений с царским правительством. Терпимо относился к военнопленным, в том числе русским, некоторые из которых служили у него, деликатно принимал российских посланцев, да и в характере не обнаруживал жестокость, разве что проявленные в период противоборства с киргизами, хотя вспышки гнева в отношении тех, кто предавал интересы восстания, нарушал воинскую дисциплину, были нередки. Даже враги видели в нем удачливого и гибкого политика, отмечали его прозорливость, неукротимую энергию. Уже в двадцатых годах XIX века, царская Россия, наступая на казахскую степь со стороны Сибири и Оренбурга, захватила значительную часть лучших пастбищных земель и вплотную продвинулась к центральным районам Казахстана. Брат Кенесары султан Саржан с объединенными отрядами повстанцев выступил против колонизаторов, но, оттесненный их карательными отрядами, ушел в Кокандское ханство, где был злодейски убит “братьями по вере” вместе с Есенгельды, еще одним сыном Касыма-торе. На захваченных территориях воздвигались военные укрепления, крепости, приказы, карательные отряды подавляли малейший протест коренного населения против захвата их земель. Кенесары в отчаянии писал царским властям: “Завещанные нашими предками Есил, Нура, Актау, Каракаралы, Казылык, Жаркйын, Обоган, Тобыл, Кусмурун, Окият, Токзак до Урала – при нынешнем царе. отобраны у нас и там построены укрепления. Теперь, с каждым днем захватывая наши земли, на них закладывают укрепления и этим доводят население до отчаяния. Это не только для нашей будущности, но и для сегодняшнего существования опасно”. Это и другие письма оставались без ответа, и наконец в 1845 году наступил финал переписки: “Все киргизы Оренбургского ведомства, кочующие на землях Киргиз-Кайсакской степи, составляют неотъемлемую собственность Российской Империи, платят по 1 рублю 50 копеек серебром с кибитки”- говорилось в высочайшем царском повелении. Далее в письме царского правительства следовали не менее унизительные для казахского народа пункты: ханская власть высочайшим повелением отменялась, степные правители теперь назначались царем. Между тем, сам Кенесары, лишившись братьев и хорошо понимая, что никакой помощи от среднеазиатских ханств, не только от Коканда, но и Хивы и Бухары, он не получит, решил покинуть пределы Кокандского ханства и возвратиться в свои родные кочевья.

Он жестоко подавлял своеволие отдельных султанов, старшин, биев, отколовшихся от народного движения, строго расправлялся с теми, кто поддерживал политику России, но оставался сторонником мирного решения недоразумений с царским правительством. Терпимо относился к военнопленным, в том числе русским, некоторые из которых служили у него, деликатно принимал российских посланцев, да и в характере не обнаруживал жестокость, разве что проявленные в период противоборства с киргизами, хотя вспышки гнева в отношении тех, кто предавал интересы восстания, нарушал воинскую дисциплину, были нередки. Даже враги видели в нем удачливого и гибкого политика, отмечали его прозорливость, неукротимую энергию.

Уже в двадцатых годах XIX века, царская Россия, наступая на казахскую степь со стороны Сибири и Оренбурга, захватила значительную часть лучших пастбищных земель и вплотную продвинулась к центральным районам Казахстана. Брат Кенесары султан Саржан с объединенными отрядами повстанцев выступил против колонизаторов, но, оттесненный их карательными отрядами, ушел в Кокандское ханство, где был злодейски убит “братьями по вере” вместе с Есенгельды, еще одним сыном Касыма-торе. На захваченных территориях воздвигались военные укрепления, крепости, приказы, карательные отряды подавляли малейший протест коренного населения против захвата их земель. Кенесары в отчаянии писал царским властям: “Завещанные нашими предками Есил, Нура, Актау, Каракаралы, Казылык, Жаркйын, Обоган, Тобыл, Кусмурун, Окият, Токзак до Урала – при нынешнем царе.

отобраны у нас и там построены укрепления. Теперь, с каждым днем захватывая наши земли, на них закладывают укрепления и этим доводят население до отчаяния. Это не только для нашей будущности, но и для сегодняшнего существования опасно”. Это и другие письма оставались без ответа, и наконец в 1845 году наступил финал переписки: “Все киргизы Оренбургского ведомства, кочующие на землях Киргиз-Кайсакской степи, составляют неотъемлемую собственность Российской Империи, платят по 1 рублю 50 копеек серебром с кибитки”- говорилось в высочайшем царском повелении. Далее в письме царского правительства следовали не менее унизительные для казахского народа пункты: ханская власть высочайшим повелением отменялась, степные правители теперь назначались царем.

Между тем, сам Кенесары, лишившись братьев и хорошо понимая, что никакой помощи от среднеазиатских ханств, не только от Коканда, но и Хивы и Бухары, он не получит, решил покинуть пределы Кокандского ханства и возвратиться в свои родные кочевья.